Книга Манипулятор. Три осенних дня, страница 15 – Чингиз Абдуллаев

— Который будет сначала рассмотрен в местном суде, — пояснил Петровский. —

— Когда я создавал агентство «Миллениум», то прежде всего изучил азы юриспруденции. Если хочешь добиться лучшего результата, всегда используй законодательство. Иногда можно обойтись и без него, но это исключительные случаи. В идеале все надо делать так, чтобы законы были на твоей стороне, Паша.

С прокурором или председателем областного суда мы обязательно договоримся. Для этого мне незачем было даже покидать Москву. Один звонок из вышестоящей прокуратуры или из Верховного суда — и мы получили бы согласие этих людей. Чем они выше стоят, тем легче ими манипулировать. Этот народ понимает важные государственные задачи без лишних слов. Но протест прокуратуры должен быть рассмотрен в местном суде. Вот почему мне нужна эта женщина-судья.

— Ясно, — пробормотал Бубенцов, — теперь я понимаю.

— К тому же руководство областного суда и прокуратура этого города очень сильно скомпрометировали себя во время последних губернаторских выборов, — напомнил Петровский, — они не смогли защитить собственного губернатора. Помнишь, какой был скандал с Руцким? Наверное, другого такого не сыскать в истории. Из-за забытой машины или квартиры, я уже не помню конкретно из-за чего, но его просто сняли с предвыборной гонки за два дня до выборов. Вот так взяли и сняли. Я думал, что уже все повидал на своем веку, но такого откровенного диктата даже не предполагал. Непонравившегося кандидата, губернатора огромной области, бывшего вице-президента страны, элементарно выбросили из предвыборной гонки. И никакой суд не смог его защитить.

Их автомобили, свернув на соседнюю улицу, подъехали к небольшому строению, откуда слышались веселые крики.

— Это местный ресторан, — пояснил Бубенцов, — довольно популярное в городе место. Называется «Самовар», сюда приезжают все руководители города.

— Как зовут судью?

— Трохина, — достал свою записную книжку Паша. — Елизавета Андреевна Трохина, сорок два года, разведена, есть взрослый сын, он работает в корпорации по обработке древесных материалов. Еще не женат.

— А у нее кто-нибудь есть? — поинтересовался Петровский.

— В каком смысле? — не понял помощник.

— В смысле мужчины, — рявкнул Святослав Олегович.

— Не знаю, — виновато ответил Бубенцов, — но если нужно, мы сейчас все выясним.

— Поздно. — Петровский вышел из салона автомобиля, сильно хлопнув дверцей.

— Там один зал?

— Нет-нет, — виновато засуетился Паша, — там есть кабинеты. Мы вас сейчас проводим. Я скажу, чтобы вам организовали покушать. Проходите, проходите, Святослав Олегович.

Они вошли в здание ресторана. Предупредительный метрдотель, очевидно, знавший Бубенцова в лицо, провел их в лучший кабинет.

— Найди и позови эту Трохину, — приказал Петровский. — Скажи, что приехали из Москвы, из Центральной избирательной комиссии.

— Сейчас позову. — Бубенцов бросился выполнять распоряжение шефа, оставив у дверей кабинета двух сотрудников. Петровский сел за стол, недовольно рассматривая окружающую аляповатую обстановку. Грубо слепленные ангелочки в углах вызвали у него раздражение. Без всякой связи с этим он вспомнил об Омске, достал телефон и набрал номер Бронштейна.

— Леонид Исаакович, я утром буду в Омске, — сообщил, как только тот ответил. — Можете договориться о встрече в полдень. Надеюсь, что не опоздаю.

— Хорошо, — отозвался Бронштейн. — Где вы сейчас?

— Пока в Курске. У нас здесь ЧП, попал в аварию единственный соперник нашего кандидата.

— Понимаю, — сразу отреагировал — Бронштейн. — Нужно было подстраховаться и оставить двоих.

— Кто мог подумать, что так получиться? — в сердцах пожаловался Петровский. — В общем, утром я буду у вас. Рейс из Екатеринбурга. Встретьте нас в аэропорту

— Непременно, — пообещал Леонид Исаакович.

Тут раздался стук, затем дверь открылась, в комнату вошел торжествующий Бубенцов, а следом за ним — миловидная женщина лет сорока, одетая в светло-бежевый брючный костюм. Одного взгляда на вошедшую Святославу Олеговичу было достаточно, чтобы составить о ней представление. Молодящаяся дамочка, пытающаяся не отставать от моды. Достаточно привлекательная, чтобы нравиться мужчинам, хотя и несколько скованная собственными моральными нормами и ответственной должностью. Петровский встал и улыбнулся. Заметил, что щеки пришедшей покраснели. Очевидно, она уже успела приложиться к рюмочке.

— Здравствуйте, Елизавета Андреевна. — Когда было нужно, Святослав Олегович излучал мужскую гипнотическую силу. Он протянул руку и сильно сжал пальцы судьи.

— Здравствуйте, — весело откликнулась она, — мне передали, что вы из Москвы. Из Центральной избирательной комиссии.

— Да, — улыбнулся Петровский, — если хотите, я могу показать документы.

У него действительно был документ, что он представляет Центральную избирательную комиссию. Эта бумага стоила ему немалых денег, но он сумел ее достать. Кроме того, у него было удостоверение помощника депутата Госдумы. Но в его словах заключался нарочито заложенный вызов. Своего рода тест на доверие. Женщина весело тряхнула головой и ответила:

— Не нужно. Я вас слушаю. Зачем вы меня позвали?

— Садитесь, — показал Петровский на стул рядом с собой. — У меня будет к вам очень деликатное дело.

Она послушно села, и Петровский ласково взглянул на Бубенцова.

— Может, нам что-нибудь организуют? — спросил он.

— Водочки, икорочки, огурчиков. Пашенька, ты бы подсуетился.

Когда шеф говорил таким ласковым тоном, это означало высшую степень его раздражения. Бубенцов об этом знал. Он ошалело взглянул на него, но ничего не посмел произнести. И сразу выскочил из комнаты. Петровский остался с гостьей наедине.

— Извините, что оторвал вас от вашего праздника, — улыбнулся он, — но я думаю, мы быстро поговорим и вы сможете вернуться к вашей компании.

— Спасибо, — отозвалась Трохина, у нас сегодня юбилей моей младшей сестры, ей исполнилось сорок лет.

— Что вы говорите! — всплеснул руками Святослав Олегович. — Это значит вы старше? Я бы не дал вам больше тридцати пяти. Вы так молодо выглядите.

— Спасибо за комплимент, — рассмеялась женщина.

— Нет, это абсолютная правда. — Петровский опять улыбнулся и подумал, что если Бубенцов задержится еще на минуту, он его просто задушит.

Но Паша знал свое дело. Дверь почти тут же открылась, и двое официантов внесли закуски и запотевшую бутылку водки. Когда, расставив все, они удалились, Петровский лично открыл бутылку и разлил водку в небольшие рюмки.