Книга Аргументы в обойме, страница 17 – Александр Тамоников

— Век бы вас не видеть.

— Я тебя понимаю, но помочь, кроме совета, который уже дал, ничем не могу. Если что, пеняй на себя, — произнес Сенько, вышел из дома и прошел за брошенную школу так быстро, чтобы Медведев не успел достать «Сайгу» да сдуру открыть огонь.

Но бывший прапорщик устало сел на стул. Он думал не об оружии, а о бандитах, жене и дочери.

«Может, действительно продать этот дом? Бандюки не просто так наехали. Место тут слишком хорошее, чтобы не притянуть к себе новоявленных хозяев жизни. Они не отстанут. Вряд ли решатся на радикальные действия, но и спокойно отдыхать не дадут.

Ниже по реке есть две деревни. Да, там больше народу и хуже дороги, но может, это как раз то, что надо? Дома тысяч по пятьсот, деньги у нас есть.

Надо поговорить с Ольгой да завтра отдать дом этим уродам. Покой и безопасность стоят куда дороже».

Басалай почти одновременно с Сенько зашел во двор дома Егора Кузьмича Марина. Тот сидел на скамейке возле сарая. Оттого Басалай и не сразу заметил его.

Старик остановил незваного гостя:

— Эй, начальник, тебе чего?

Басалай резко обернулся.

— Фу, черт старый, Кузьмич! Чего на дворе сидишь? Прохладно тут.

— Тебя забыл спросить, где мне сидеть.

— Ладно. — Басалай подошел к старику и спросил: — Ну так что, Кузьмич, переселяешься?

Марин усмехнулся и ответил:

— Даже не мечтай. Тут мой дом, моя земля, частная собственность, так сказать. Под старость лет родное государство позволило хоть что-то поиметь.

— Да у тебя сортир полон и скоро завалится.

— И чего? До леса недалеко, а ночью можно и в поле. Мы привыкшие.

— А тебе, старый, предлагают однокомнатную квартиру, чтобы не лазал по лестнице, на первом этаже, в доме рядом с площадью Ленина. Не захочешь жить — продашь, деньги займешь, хату у реки купишь, не хуже этой!

Марин скрутил самокрутку, задымил самосадом, ядовитым и крепким как гаванские сигары.

— Черт старый! — Басалай закашлялся. — И как ты эту гадость куришь?

— Это ты гадость импортную потребляешь, а я вещь, своими руками выращенную да приготовленную. Не нравится, иди отсель, тебя никто в гости не звал.

Начальник охраны бывшего главы администрации едва сдержал себя, чтобы не прибить старика.

— Не надо, Кузьмич, так со мной говорить.

— А то что? Убьешь? Так давай. Я свое пожил, пора и на покой. А ты загремишь на зону. Надолго. Не факт, что выйдешь оттуда.

— Так ты, старый, не хочешь по-хорошему? Значит, будет по-плохому.

Марин усмехнулся и спросил:

— Это как по-плохому? Подожжете хату, что ли?

— Можем и поджечь. — Он показал Кузьмичу видео, которое не возымело на того особого действия.

— Попробуйте, — заявил старик.

— А что пробовать, прямо сейчас и запалю.

— Давай!

— И чего ты такой упертый, Кузьмич? Ну что тебе в этой деревне?

— Тебе этого не понять.

— Я предупредил.

— Плевать я хотел на твои предупреждения. Вот сейчас участкового вызову. Он мужик правильный, быстро разберется с вами.

— Значит, не желаешь по-хорошему?

— Никак не желаю, ни по-хорошему, ни по-плохому. Никуда отсюда не уеду. А управа на вас найдется. Прошли те времена, когда вы во всем районе беспредельничали.

Желваки заиграли на физиономии Басалая.

— В общем, базарить с тобой без толку, как я погляжу. Значит, старый, готовься отправиться к своим помершим родственникам и корешам. Там на небесах вам весело будет.

— А ты готовься на зону.

— Старый идиот!

— Козел безрогий! Хотя, может, и с рогами. Хрен тебя знает, как ты с женой живешь.

— Ну-ну, — буркнул Басалай, сплюнул и пошел к внедорожнику.

Марин же достал сотовый телефон, набрал номер.

Ему тут же ответил немного хрипловатый голос:

— Капитан Коробенко.

— Что же ты, Ваня, допускаешь на своем участке безобразие бандитов?

— Кузьмич, ты, что ли?

— Я, Ваня.

— Кто безобразничает? Что за бандиты?

— Да все те же, которые желают деревню захватить. Опять появились и уже угрожают.

— Они сейчас в деревне?

— Да. Их старший только что у меня был. Всего пятеро на большой иномарке. К москвичам, которые отдыхают у нас, один заходил, быстро свалил, видно, отпор получил. Второй от меня убрался. Остальные, видать, еще по хатам ходят, стращают народ.

— Я понял тебя, Кузьмич, выезжаю.

— Поторопись, Ваня, а то как бы беды не случилось. От этих козлов всего ожидать можно.

— Сказал же, выезжаю.

Участковый вел беседу с бабкой Марьей, продававшей на селе разбавленный левый спирт.

— Еще одна жалоба на тебя, и несмотря на почтенные годы, загремишь ты у меня в кутузку, да штраф такой в суде получишь, что не только всю прибыль от своего бизнеса, но последнее отдашь, — сказал он ей.

— Да за что же, Иван? Я людям добро делаю. Деньги у нас на селе у народа сам знаешь какие, а мужикам выпить хочется. Водку магазинную купить дорого, а я за сотку пол-литра продаю. И спирт у меня хороший, еще никто не траванулся.

— О спирте мы позже поговорим. Сейчас мне ехать надо. Ты слушай и помни, что оприходую в следующий раз, сворачивай свой бизнес.

— А куда едешь, Иван?

— Тебе какое дело?

— Как какое? Интересно. Случилось что?

— Ступай, старая, иначе закрою до возвращения. А вернусь поздно.

— Эх, Ваня-Ваня, мы с твоей бабкой бывало девками на реку вместе вечером ходили.

— Вот и сейчас лучше подумай о здоровье, гуляй вечерами, а не занимайся противоправными действиями. Все, иди!

Выпроводив бабку, капитан достал из сейфа пистолет, вставил в рукоятку полную обойму, взял запасную, сунул в кобуру и вышел из сельсовета, в котором был его кабинет, во двор, к служебному «УАЗу».

Капитан следил за машиной, и завелась она с пол-оборота.

От Сантово до Коринки было чуть более восьми километров. Семь из них проходили по бездорожью. Но разбитая грунтовка «УАЗу» нисколько не страшна.

Он рванул со двора по центральной улице, разгоняя кур и детвору. За это время те ребята, которые орудовали в деревне, уехать оттуда не могли. Значит, он встретит их. Другой дороги от Коринки, не считая лесных, которые еще знать надо, просто не было.

Вскоре капитан въехал в деревню, остановился у дома Марина.