Онлайн книга «Магнус Миллион и Спальня кошмаров»
– Ты слышишь, что я говорю? Она пожала плечами. – Всё равно, – пробормотала она, пряча взгляд. – Какая тебе разница, где я пропадала, если мы с тобой больше никогда не увидимся. Магнус побледнел и упал на колени перед креслом, в котором сидела Мимси. – Что ты несёшь? Почему не увидимся? Она снова пожала плечами: – Потому что я воровка, вот почему… – А я засыпаю где угодно, – ловко отбил удар мячом Магнус. – Думаешь, это лучше? – Я не умею читать и писать. – А я не умею ходить по крышам. – Я слишком маленькая… – А я – слишком большой! – У меня в кармане ни сильвенгроша… – А я так богат, что даже стыдно. – Я даже не знаю своего настоящего имени… – А мне ужасно нравится Мимси Покет. Я бы и не смог называть тебя как-нибудь по-другому. Она возмущённо задрала брови: – Ты что, ничего не понимаешь? Я же вру, как дышу! – А я – самый невозможный трус на белом свете. – У меня отвратительный характер… – А я всегда говорю не подумав. – Я не справляюсь с задачей телохранителя… – А мне больше и не нужно, чтобы меня защищали. Она хотела продолжить, но Магнус приложил палец к её губам. – Сама видишь, – подытожил он радостно. – Мы с тобой отлично поладим! – Ты правда так думаешь? – спросила она, и её огромные глаза стали ещё больше. – Значит, мы сможем иногда видеться? – И даже станем друзьями, – заверил её Магнус. – Это так же верно, как дважды два четыре. «Друзьями»? Если бы вы увидели, как Мимси Покет бросилась к Магнусу в объятия, вы бы подумали, что слово «друзья» слабовато. Но ничего удивительного: в этой сфере, как и во многих других, девочки часто сильно опережают мальчиков. Или я ошибаюсь? Что же до Антона Спитла, Большого Вацлава и их товарищей, то все они вернулись в лицей и карманы им оттягивала щедрая стипендия, вручённая Рикардом Миллионом в качестве компенсации. В остальном же для обитателей Спальни наказаний мало что изменилось. Экстримы остались экстримами, разве что теперь к тому же обросли ореолом загадочности после истории с работой на шахте. В ожидании нового назначения господин Прибилитц исполнял роль директора, и в этой задаче ему помогал злобный Джед, который как никогда оправдывал свою кличку Стукач. Кнёдля и Брецеля, надзирателей, похожих на ротвейлеров, тоже заменили. На их место пришли надзиратели, похожие на бульдогов, так что ситуация не сильно улучшилась. Учреждения вроде Гульденбургского лицея всегда и во всём отчаянно противостоят переменам. Профессор Рагнард и его коллеги продолжали как ни в чём не бывало нагонять скуку, Толстяк и его помощники – подавать в столовой несъедобную пищу. Отличники и подхалимы, как и положено, остались отличниками и подхалимами, а кретины как были кретинами, так и продолжили ими быть. Магнус вскоре поправился и вернулся в интернат. Ему оставалось просидеть после уроков ещё шестьсот тридцать один час, но руководство лицея приняло единогласное решение отменить наказание в благодарность за его подвиги. Но как можно радоваться тому, что тебе удалось избежать наказания, когда твой отец вынужден ежедневно расплачиваться за старые ошибки? – опрометчиво заявил Магнус и тут же прикусил язык, подивившись собственной глупости. Но отступать было поздно. Он оттрубит в Спальне наказаний весь положенный срок. – Не лезь куда не просят! – с порога предупредил его Плевок. – Ты тут больше не главный, хоть и сделал для нас много чего. – Я не хочу быть главным, Антон. Я тебя всего лишь прошу разбудить остальных. – Зачем? – Не твоё дело. Делай, как я говорю. Антон злобно прищурился, и рот у него несколько раз нервно дёрнулся. С того времени, как он побывал на шахте, волосы у него слегка отросли, но крысиный хвостик на загривке был всё такой же хилый. – Чего? – просипел он. – Ты мне командуешь? – Если бы ты не был главным, – терпеливо объяснил Магнус, – думаешь, я стал бы тебя просить разбудить остальных? Ну ясно ведь, что тогда я бы просто сам пошёл и дал им всем под зад. Антон почесал подбородок. – Это да, – согласился он наконец. – Тут никто больше не имеет права давать им под зад – только я. – Ну вот видишь! Так что давай, шевелись! Скоро все собрались перед отсеком Магнуса (тем, старым, в который он снова перебрался в связи с возвращением Плевка). Сонные интернатские ворчали и зевали во всё горло. Малыш Швоб еле держался на ногах, но ужасно радовался встрече с Магнусом. Было уже за полночь, и надзиратели с лицами бульдогов крепко спали в конуре в центре Спальни. – Надеюсь, у тебя были веские причины вытаскивать меня из кровати, – прохрипел Большой Вацлав, с опухшим от сна лицом. – Мы, типа, куда-то идём? С тех пор как Антон вернулся, мозг Вацлава разрывался на две половины: одной правил страх перед старым главарём, другая жаждала повиноваться Магнусу. – Чего ты меня-то спрашиваешь? – усмехнулся последний. Подзатыльник Антона окончательно разбудил тупицу. – Ты слышал, что он сказал? – прорычал Плевок. – Идёшь за Магнусом и больше ни о чём не спрашиваешь, понял? Они двинулись гуськом по спящему лицею, прикрывая ладонями фонарики, как в старые добрые времена, и стараясь бесшумно ступать по расшатавшимся плиткам. – Куда идём? – прошептал кто-то из младших. – Смотреть на голых танцовщиц. – Ой, правда? А если нас поймают? – Тихо! – скомандовал Магнус, возглавлявший вереницу. – Слышали, что он сказал? – подхватил Плевок. – Заткнулись и пошли дальше! Никто не заметил тёмного силуэта, который поспешил за ними. Прижимаясь к стене и возбуждённо поблёскивая маленькими глазками, на безопасном расстоянии за ребятами шёл хорёк Джед. Ему не было равных в вынюхивании преступных затей, и при виде компании хулиганов, разгуливающей в пижамах по пустынному лицею, у него прямо слюнки потекли от предвкушения. Компания остановилась перед какой-то дверью, дожидаясь, пока первый (рыжий толстяк, которому Джед мечтал отомстить с тех пор, как нанюхался перцу) вскроет замок двумя поворотами ложки с длинной ручкой. Затем они один за другим проскользнули внутрь. Джед хотел тоже войти, но не успел: дверь захлопнулась так быстро, что едва не перерубила его пополам. Он разочарованно запищал и бросился на дверь, но она была, конечно же, заперта изнутри. Жертвам удалось скрыться – по крайней мере, пока. |