Онлайн книга «Исступление. Скорость»
|
– Я – что? – После того как вы ошибочно набрали девятьсот одиннадцать и положили трубку, вы позвонили в справочную, как и собирались? – Нет, я с минуту сидел и думал, что же я наделал. – Вы целую минуту сидели и думали о том, что случайно набрали номер девятьсот одиннадцать? – Ну, может, не целую минуту. Не знаю, сколько я сидел. Главное, не хотел вновь допустить ту же ошибку. Неважно себя чувствовал. Я же говорил, прихватило живот. А потом позвонила Розалин. – Она перезвонила вам до того, как вы набрали четыреста одиннадцать? – Совершенно верно. – И после разговора с оператором, принимающим звонки по номеру девятьсот одиннадцать… – Розалин. – Да. После разговора с ней вы позвонили по номеру четыреста одиннадцать? Звонки по номеру 411 были платные. Телефонная компания потом присылала отдельный счет. Если бы он позвонил по этому номеру, в телефонной компании осталась бы соответствующая информация. – Нет, – ответил Билли. – Я почувствовал себя таким идиотом. И понял, что нужно выпить. Фраза о выпивке легко и непринужденно слетела с языка, словно он и не пытался убедить их в том, что принял на грудь лишнее. Даже для него собственные слова прозвучали убедительно. – И какой телефонный номер вы хотели узнать в справочной? – спросил Наполитино. Вот тут Билли осознал, что вопросы копов более не связаны с его благополучием и безопасностью. В голосе Наполитино явственно чувствовалась неприязнь. Билли спросил себя, стоит ли ему открыто признать, что изменение настроя копов для него не тайна, и спросить, чем это вызвано. Ему не хотелось, чтобы копы видели в нем виновного. – Стива. Мне требовался телефонный номер Стива Зиллиса. – Он… – Он – бармен в таверне. – Подменяет вас, когда вы болеете? – спросил Наполитино. – Нет. Он работает во вторую смену. А в чем дело? – Зачем вы хотели позвонить ему? – Хотел предупредить, что я сегодня не вышел на работу, так что ему первым делом придется наводить за стойкой порядок, потому что Джекки сегодня работает один. – Джекки? – переспросил Наполитино. – Джекки О’Хара. Хозяин таверны. Он меня подменяет. С аккуратностью у него не очень. Все проливает, бутылки не ставит на место, так что бармену второй смены нужно как минимум пятнадцать минут, чтобы подготовиться к нормальной работе. Всякий раз, когда Билли давал обстоятельный ответ, он чувствовал, как в голос проникает дрожь. И не думал, что это игра воображения. Не сомневался, что сержанты тоже слышали эту дрожь. Может, у всех так звучал голос после продолжительного общения с копами. Может, ничего удивительного в этом и не было. Обычное дело. А вот активная жестикуляция не была обычным делом, особенно для Билли. По ходу своих обстоятельных ответов он очень уж размахивал руками, не мог взять их под контроль. В итоге, как бы невзначай, он сунул руки в карманы брюк. В каждом кармане обнаружил по три патрона калибра 0,38 дюйма. – Так вы хотели предупредить Стива Зиллиса о том, чтобы он готовился наводить порядок за стойкой, – уточнил Наполитино. – Совершенно верно. – Вы не знаете телефонного номера мистера Зиллиса. – Мне нет необходимости часто ему звонить. Они еще не вышли на стадию допроса, но достаточно быстро к ней приближались. Невинные вопросы и ответы закончились. Билли не понимал, чем это вызвано, разве что его ответы и поведение чем-то показались копам подозрительными. – Разве телефона мистера Зиллиса нет в справочнике? – Полагаю, что есть, но иногда проще набрать четыреста одиннадцать. – Если только при этом четверка не становится девяткой, – заметил Наполитино. Билли решил, что лучше промолчать, чем вновь называть себя идиотом, как он делал ранее. Если бы их подозрительность возросла и они решили обыскать его, то нашли бы патроны, даже похлопав по карманам. И ему оставалось только гадать, сможет ли он придумать убедительную ложь, объясняющую, с какой стати у него в карманах патроны. Пока в голову ничего путного не приходило. Но он не мог поверить, что до этого дойдет. Сержанты приехали сюда, опасаясь, что ему может грозить опасность. Если следовало лишь убедить их, что у него все хорошо, они, конечно, уже уехали бы. Что-то из сказанного им (или не сказанного) заставило их засомневаться в его искренности. Так что теперь ему нужно найти правильные слова, магические слова, и сержанты уедут. Здесь и теперь он вновь столкнулся с ограниченностью словарного запаса. И хотя реальность изменения отношения Наполитино вроде бы сомнений не вызывала, какая-то часть Билли утверждала, что все это выдумки, плод разыгравшегося воображения. В стремлении скрыть собственную озабоченность он утратил адекватность восприятия, где-то стал параноиком. Он дал себе совет не суетиться. Не дергаться. – Мистер Уайлс, вы абсолютно уверены, что именно вы набирали номер девятьсот одиннадцать? Хотя Билли хорошо расслышал вопрос, его смысл тем не менее остался ему непонятен. Он не мог взять в толк, что стоит за этим вопросом, и, учитывая все то, что он им рассказал, Билли не знал, какого ждут от него ответа. – Возможно ли, что кто-то другой, находящийся в вашем доме, набрал номер девятьсот одиннадцать? – гнул свое Наполитино. На мгновение Билли подумал, что они знали о выродке, но потом понял. Все понял. Вопрос сержанта Наполитино укладывался в стандартную полицейскую логику. Он хотел узнать у Билли следующее: «Мистер Уайлс, вы угрозами держите в доме женщину, а когда ей удалось освободиться на несколько мгновений и она успела набрать 911, вы вырвали трубку у нее из руки и бросили на рычаг в надежде, что соединения не было?» Однако, чтобы задать столь прямой вопрос, Наполитино сначала пришлось бы сообщить Билли о его конституционном праве молчать и отвечать на дальнейшие вопросы в присутствии адвоката. Билли Уайлс стал подозреваемым. Уже стоял на краю пропасти. Никогда раньше Билли не приходилось столь лихорадочно перебирать варианты, рассматривая все за и против, отдавая себе отчет в том, что каждая секунда промедления с ответом усугубляет его вину. К счастью, ему не пришлось имитировать изумление. Челюсть отвисла сама по себе. Не доверяя своей способности убедительно изобразить злость или даже негодование, Билли вместо этого сыграл искреннее удивление: господи, вы же не думаете?… Вы думаете, что я… Святой Боже. Да я последний из тех, кого можно принять за Ганнибала Лектера. |