Онлайн книга «Дни прощаний»
|
– Что такое? – спрашивает Джесмин, поворачиваясь к ним. – Ничего. Просто…Мэдди и Лана могут быть невыносимы. Джорджия обнимает меня и Джесмин. – Вы так же сходите с ума от восторга перед шоу, как и я? – Даже сильнее, – говорит Джесмин. Я избегаю зрительного контакта с Мэдди и Ланой. – И тебе привет, Карвер, – громко говорит Лана. – Привет. – Привет, Карвер, – повторяет Мэдди так же громко, как и Лана. – Привет. – Ты собираешься представить нас своей подруге? – спрашивает Лана. – Это Джесмин. Джесмин, это Лана и Мэдди, подруги моей сестры. – И..? – спрашивает Мэдди. – Ага, Карвер, и? Мы тебе не друзья? – спрашивает Лана, сверля меня взглядом. Я подавляю желание закатить глаза, ибо так будет только хуже. – И… мои друзья. – О-о-о-о, – тянут они в унисон. Они тепло представляются Джесмин, которая взглядом спрашивает: «Что с тобой не так?». Джорджия смотрит на телефон. – Ладно, мы пойдем занимать места. Вы, ребята, где? – На балконе, – отвечает Джесмин. – Круто, – говорит Джорджия. – Может, увидимся после шоу. – Пока, Карвер, – говорит Мэдди все так же громко. Она ловит взгляд Джесмин и качает головой. Я машу рукой. Мы идем на балкон. – Эти двое вроде славные. – Вроде. В ту же секунду, как моя сестра привела их домой из колледжа, они завели хобби издеваться надо мной. Думают, что это очень смешно. Джесмин вытягивает губы и берет меня за подбородок. – Ой, бедняфка. Я улыбаюсь и отвожу подбородок. – Только ты не начинай. Мы находим свои места на балконе. – Ты послушал микс Диэрли, который я тебе сделала? – спрашивает Джесмин. – Конечно. – И? – Обалденно. – Я слышала, что вживую он куда лучше. Я ее такой никогда не видел. Она сияет. Я чувствую ее жар на своем лице. Она вытягивает шею, пытаясь увидеть устройство сцены. – Извини. – Джесмин говорит вполголоса и все еще рассматривает сцену. – Оборудование для клавишных сводит меня с ума. – Все в порядке. – Я отвечаю вполне искренне, ведь из-за ее позы у меня отличный вид на географию между ее ухом и челюстью. Внезапно мне так сильно хочется ее поцеловать, что начинает кружиться голова. Но затем на моем плече появляется Пирс – мультяшный демон – и шепчет: «Ты этого не достоин. Это не твой момент. Она не твоя и никогда не будет твоей. И ты никогда не будешь ее. Ты заимствуешь это на пару часов. Вы оба принадлежите моему мертвому сыну». Она смотрит, собираясь что-то сказать, и выражение ее лица сразу же меняется. – Что? – Ничего. – Что с тобой? Ты выглядишь как-то по-карверски. – Ну… просто думаю… об идее для рассказа. О музыканте. Глаза Джесмин танцуют. – Я хочу его почитать, когда ты закончишь. – Само собой. Она начинает говорить что-то еще, но свет гаснет, начинается разогрев. Во время выступления музыкантов она поворачивается ко мне и что-то говорит. Я читаю по губам, но делаю вид, будто не понял, хочу, чтобы она поднесла руку к моему уху и прильнула к нему губами. – Эти ребята супер! – кричит она. Я мог бы ответить кивком, но решаю поднести руку к ее уху и прильнуть к нему губами, чтобы сказать: – Полностью согласен. Они отжигают. Они играют еще где-то минут сорок пять и покидают сцену. Мы с Джесмин просто болтаем, пока техники меняют оборудование. Пока мы разговариваем, меня охватывает знакомое и одновременно новое желание признаться. Я хочу рассказать ей о своих чувствах. Но в ту же секунду, как эта жажда расцветает, я вижу лицо Пирса. Вижу лицо Адейр. Вижу лицо судьи Эдвардса. Я вижу лица детективов и помощника окружного прокурора, которые меня допрашивали. Вижу офицеров, копающихся в моей комнате. Я вижу лицо Эли. Вот те на, приятель, используешь мой билет, чтобы пойти на концерт с моей подругой, после того как твое сообщение убило меня. Почему бы тебе не рассказать ей, что ты в нее втюрился? Может, вы сможете быть вместе. Все-таки мой отец не говорил, что ты не можешь. Он всего лишь сказал, что не хочет этого видеть. Джесмин смотрит на меня. – Тебе весело? Я не осознавал, что впился в нее взглядом, мой разум витал где-то очень далеко. – О… да. Определенно. – Мы еще заставим тебя полюбить музыку. – Да ладно. Я постоянно слушаю, как ты упражняешься, и я обожаю музыку, которую ты мне играла. – В смысле – подсадим на музыкантов, которые не я. – Ну хорошо, только тогда и тебя подсадим на другие книги. – Договорились. Затем свет опять погас. Джесмин чуть подпрыгивает вверх-вниз и издает тихий звук ип. Она хватается за мое запястье, ее пальцы теплые и гладкие, как впитавший свет солнца плавник, кольца холодят мою кожу. Я чувствую почти физическую боль, когда она отпускает мою руку и присоединяется к бурным аплодисментам для Диэрли. Он вышагивает на сцену, высокий, лощеный и худой, в черных джинсах, черных ботинках, сетчатой ковбойской рубашке и черной джинсовой куртке. Члены его группы, крутые и резкие, как бритвы, следуют прямо за ним и занимают свои места на сцене, освещенной узкими лучами белого света, из-за чего кажется, будто они играют на звездном небе. Диэрли направляется к центру сцены, вешает гитару на плечо и подходит к микрофону, его темные растрепанные волосы обрамляют небритое лицо. Группа стартует, словно цунами. Диэрли начинает петь. Джесмин дрожит рядом со мной. Она ошеломлена, и я понимаю почему. Даже у меня эта музыка вызывает внутреннее волнение. Спустя пару минут после начала второй песни Джесмин кладет руку мне на плечо и притягивает к себе. – Это шоу изменило бы Эли. Не то чтобы я ожидал чего-то такого, но это мне сейчас хотелось от нее услышать меньше всего. Диэрли заканчивает третью песню, берет полотенце, вытирает лицо и делает глоток воды. – Эй, Нэшвилл, хорошо быть дома! У всех сносит крышу. Он вглядывается в толпу. – Спасибо всем за то, что пришли сегодня. Я вижу тут друзей. Я вижу людей, которые для меня как семья. Это такая честь – стоять на этой сцене. |