Онлайн книга «Девятый круг»
|
Переступая порог, я напоследок еще раз обернулась посмотреть на моего друга, но в этот момент Лютер грохнул за нами дверью. Я стояла в небольшой стерильной комнате. Беленые бетонные стены. Плиточный пол с большим металлическим сливом. Казалось бы, после всех тех ужасов, через которые я прошла в предыдущие часы, ничто не могло меня остановить и пробежаться холодком по спине, но оказывается, я опять ошибалась. В центре комнаты стоял стол с мягкой синей обивкой, подлокотниками и… держателями для ног. Акушерское кресло. – Давай, – кивком указал Лютер. Я не двинулась. Не могла. – Влезай и пристегивайся. Последнюю лямку на запястье затяну я. Этого я сделать не могла. И тут мне подумалось о Хербе, истекающем кровью в стылой грязи. Я прошла через комнату и сделала то, что уже множество раз проделывала в ходе моей беременности – водрузила тушу на мягкое сиденье и засунула ноги в стремена. Куда более сложным был второй шаг, на который я решилась буквально через силу: застегнуть те браслеты у себя на запястье и щиколотках. – Черт возьми, Джек, – покачал головой Лютер, стягивая мне правое запястье. – Я был уверен, что в это кресло мне иначе чем газом тебя не усадить. – Я люблю моих друзей, Лютер. Не думаю, что тебе дано такое понять. – Не льсти себе мыслью, что ты можешь обо мне хоть что-то знать, – сказал он, облачаясь в резиновый фартук. К креслу он подкатил капельницу и установил столик с подносом, на котором находились всякие медицинские причиндалы, несколько шприцов и ассортимент стеклянных флаконов. Стоя возле столика, Лютер улыбнулся мне сверху вниз – такой другой (во мне его образ был неразрывно связан с длинными черными патлами). Тыльную сторону ладони он приложил мне ко лбу; я попыталась отвернуться, но тщетно. – Великая Джек Дэниэлс. Наконец-то во плоти. А ты очень красива. – Ты омерзителен. – Ты в самом деле хочешь меня разозлить? Сейчас? В таком уязвимом положении? – Отпусти моих друзей. Тогда услышишь от меня, какой ты милашка. Он коснулся моей щеки, и я напряглась, чтобы не дернуться. Какие-то мгновения гнев во мне пересиливал боязнь. Но сколько это еще продлится, неизвестно. Настолько уязвимой я не чувствовала себя никогда; а главное, это чувство будет только ухудшаться. – Как ощущение? – спросил он. – Ужасное. – Ты у нас на каком сроке? Тридцать восемь недель? – Да, а что? – Думаю, что уже пора извлечь из тебя этого младенца. Ты сама как считаешь? – На хер тебя! – Тихо, тихо. С подноса он взял шприц и ввел иглу в один из флаконов. – Что это? – с тревожным замиранием сердца спросила я. – Питоцин. Я зажмурилась. Кошмар. Даже не верится, что все это происходит со мной в реальности. – Синтетический препарат на базе окситоцина, естественного гормона твоего организма. Используется для нагнетания… – Для чего он используется, я знаю. – Скоро должны будут начаться схватки. Ты за несколько часов уложишься с деторождением? Глаза мои полезли наружу. – Лютер, ради всего святого. Не надо так. – Джек, ты выше мольбы. Не опускайся до такого поведения. Он наполнил шприц и отложил его в сторону. А руку мне обернул манжетом тонометра. Накачал грушу, выждал появления результатов на шкале. И покачал головой: – Хуже, чем я предполагал. – Сколько там? – спросила я. – Сто семьдесят пять на сто десять. Неудивительно, что у тебя случился приступ. – Он расстегнул липучку. – А теперь будь добра не шевелиться. Еще толком не поняв, что происходит, я ощутила, как в вену возле запястья мне входит игла. – Это капельница. Не делай резких движений. Ты же понимаешь, что твоя жизнь сейчас полностью в моих руках? Во мне расползался страх, огромный, больше заботы о благополучии друзей, моей собственной безопасности; надвигался мутным апокалипсисом. Последние девять месяцев я в силу собственного эгоизма его в себе совершенно не замечала. А ведь там, внутри меня, рос и зрел человек. Настоящий. Драгоценный. Беспомощный. Абсолютно безвинный. Который когда-нибудь пойдет и заговорит. Будет иметь свои наклонности, предпочтения и неприязни. Мечты и амбиции. Собственную, самостоятельную жизнь. И свои первые мгновения в этом мире он, возможно, встретит в руках этого маньяка. – Лютер, послушай меня… – Не разговаривай, Джек. – Ты причинишь моему ребенку вред? – Нет. – Не лги. – Тебе придется мне довериться. Ты готова? – К чему? – К родовым схваткам. Он вставил в шприц иглу. – Даю тебе сразу большую дозу. Надо, чтобы ты была готова: все пойдет быстро и интенсивно. В тот момент, когда он делал укол, я смотрела на его глаза, непроницаемо черные и бесстрастные. – Ты обезвожена, – сказал он и достал бутылку с водой. Только сейчас до меня дошло, как я на самом деле хочу пить. Лютер поднес горлышко к моим губам, и я вожделенно насасывала, пока он его не отнял. Спустя три минуты все завертелось. Первое сокращение ощутилось менструальным спазмом над лонной костью, кинжальной болью прошив весь таз от кости до кости. А дальше оно начало набирать силу, медленно взбухая у меня между ног так, что впору умереть прямо сейчас. Я и без того знала, что с учетом моей преэклампсии мне при родах, скорее всего, светит искусственная стимуляция родов. Но страх перед ней смягчался тем, что она предусматривает обильный прием медикаментов. Копая на эту тему в Интернете, я наталкивалась на многочисленные блоги дам, которые бахвалились прелестями естественного деторождения. Тем, как роженица-де не утрачивает связи со своим телом во всех его спазмах и сокращениях, пропуская через нутро каждую порцию боли. Мазохистки, двинутые на всю голову. Мой подход к вопросу утвердился уже месяцы назад: в спину мне втыкается игла, а потом меня будят, когда боль уже позади. Но сейчас этому случиться было не суждено. Ни тебе наркоза, ни тем более врачей. А что еще хуже, все прочитанное мной о стимуляции недвусмысленно указывало: от питоцина боль и интенсивность сокращений только усиливаются (как будто им нужна в этом помощь). |