Онлайн книга «Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга»
|
Лазарус оторопел. Но тут же взял себя в руки. – Адора… – Ох! – Она обернулась. – Ты испугал меня. Я не слышала, как ты вошел, дорогой. – Извини. Пожалуйста, дай мне это! – Что тебе дать, Вудро? Он подошел к ней и вынул из ее пальцев серебристый волос. – Вот это, любимая. Каждый волос на твоей голове дорог мне. Позволь, я сохраню его. Дора не ответила. И Лазарус заметил, что глаза ее полны слез. Одна слезинка выкатилась на щеку. – Дора, Дора, – повторил он. – Почему ты плачешь, любимая? – Прости, Лазарус. Я не хотела, чтобы ты застал меня за этим делом. – Зачем это все, Адора? У меня седины куда больше, чем у тебя. Она поняла, о чем подумал муж. – Дорогой мой, что поделаешь, я ведь знаю, что кое-кто… назовем это «плутует», потому что ты никогда не лгал мне. – Адора! Мои волосы действительно поседели. – Да, сэр. Я знаю, что ты не хотел застать меня врасплох, но я тоже не шпионила за тобой, когда убирала в твоем кабинете и обнаружила косметический набор, Лазарус, это было больше года назад. Какая-то краска, с помощью которой ты делаешь свои жесткие рыжие волосы седыми. Я избавляюсь от седых волос, а ты – наоборот. – Ты стала вырывать седые волосы, когда узнала, что я стараюсь состарить себя? О, дорогая моя! – Нет, Лазарус, нет. Я уже целую вечность выщипываю их. Даже больше. Боже, дорогой, я же прабабушка и выгляжу так, как положено. Но то, чем ты занимаешься – осторожно, надо сказать, и спасибо тебе за это, – не делает тебя старым. Ты просто кажешься преждевременно поседевшим. – Возможно. Сейчас я крашу волосы, Адора, но незадолго до твоего рождения волосы мои были белы как снег. И чтобы снова сделаться молодым, мне пришлось предпринять более кардинальные меры, чем косметика или выдергивание волос. Но у меня не было причин говорить об этом тебе. Лазарус подошел к жене, обнял за плечи, отобрал зеркало, бросил его на постель, а потом повернулся к окну. – Дора, твои годы – это твоя гордость, а не то, что следовало бы скрывать. Посмотри туда. На этих холмах столько ферм, а еще больше нам с тобой не видно отсюда. Сколько же жителей нашей Счастливой долины вышли из твоей стройной фигурки? – Я никогда не считала. – А я считал – больше половины. Я горжусь тобой. Младенцы сжевали твои груди, твой живот растянулся – это знаки чести, обожаемая моя, знаки доблести. И они делают тебя еще прекраснее. Поэтому стой прямо и смотри гордо, милая, и не думай о седых волосах. Оставайся тем, кто ты есть, и будешь на высоте! – Да, Лазарус. Меня-то это не волнует, я стараюсь ради тебя. – Адора, ты всегда стремишься угодить мне. Хочешь, я перестану красить волосы? Здесь, в Счастливой долине, я могу быть говардианцем: меня окружает моя родня. – Мне безразлично, дорогой. Только не делай этого ради меня. Если тебе так проще – все-таки первый поселенец и все прочее – и ты хочешь казаться старше, что ж… – Да, так мне легче общаться с другими людьми. А краситься несложно, я так поднаторел в этом, что могу это делать во сне, но… Дора, выслушай меня, дорогая. В ближайшие десять лет Зак Бриггс появится в Обдираловке, ты видела письма Джона. Еще не поздно отправиться на Секундус, где из тебя вновь сделают молодую девицу, если хочешь, – и ты проживешь еще много лет. Может быть, пятьдесят, а может, и сотню. Дора не спешила с ответом. – Лазарус, ты хочешь, чтобы я это сделала? – Я предлагаю. Но решать тебе, моя драгоценнейшая. Ведь жизнь твоя. Дора взглянула в окно. – Ты сказал, больше половины? – И процентная доля наших потомков все увеличивается. Наши дети плодятся как кошки, и их дети тоже. – Лазарус, мы поселились здесь много-много лет назад, в незапамятные времена. Я не хочу покидать нашу долину, не хочу никуда ехать, не хочу бросать наших детей и их детей тоже. И зачем мне возвращаться домой в облике юной девицы? Чтобы увидеть, как родятся наши прапраправнуки? Ты прав: я заслужила свою седину и буду носить ее! – Да, на этой девушке я и женился! Это моя верная Дора! – Лазарус поднял руку, сжал ее грудь и прикоснулся к соску. Она вздрогнула, а потом расслабилась. – Я знал, что ты так ответишь, но все же решил спросить. Дорогая моя, годы не властны над тобой. Ты всегда такая разная. Другие женщины пресыщают, а ты только больше пробуждаешь голод! Дора улыбнулась: – Я не Клеопатра, Вудро. – Это ты так полагаешь, девка. Но мне виднее. Длинноногая Лил, я встречал тысячи и тысячи женщин и скажу, что по сравнению с тобой Клеопатра просто домохозяйка. – Болтун, – прошептала она. – Не сомневаюсь только в одном: ты еще не встречал женщины, которая сумела бы тебе отказать. – Это верно, но лишь потому, что я никогда не рисковал, опасаясь отказа, и дожидался, когда мне предложат. Всегда. – Значит, дожидаешься приглашения? Хорошо, я приглашаю. А потом начну готовить обед. – Не торопись, Лил. Сначала я брошу тебя на постель и задеру юбку. А потом проверю, нет ли с другого конца седых волос. А ежели найду, могу выщипать, чтобы ты не трудилась. – Животное. Негодяй. Развратный старый козел. – Она восхищенно улыбнулась. – Я-то думала, мы навсегда забыли про седые волосы и больше их не выщипываем? – Мы говорили о волосах на твоей голове, прабабушка. Но с другого конца ты молода, как прежде, поэтому мы очень тщательно повыдергаем все сединки из этих дивных каштановых кудрей. – Милый старый козел. Давай, если сумеешь найти. Но здесь я слежу за сединой еще внимательнее, чем за сединой на голове. Дай-ка я разденусь. – Ух! Подожди-ка. Вот это Длинноногая Лил, самая горячая девка во всей Счастливой долине, всегда у нее спешка! Раздевайся, если хочешь, а я пойду найду Нортона и прикажу ему оседлать Женишка. Пусть напросится на ужин к сестрам Марджи и Лайл. А потом я вернусь, чтобы выщипать незадачливые седины. Боюсь, что с ужином мы опоздаем. – Если тебя это не волнует, то и меня тоже, любимый. – Вот это моя Лил! Дорогая, в долине не найдется мужчины старше четырнадцати лет, который не хотел бы сграбастать тебя и попытаться подыскать другую долину при малейшем намеке с твоей стороны. Твои собственные сыновья и зятья – не исключение. – Да ну тебя! Опять болтаешь. – А хочешь пари? Пожалуй, не будем все-таки тратить время на выщипывание седых волос с обоих концов. Пойду распоряжусь, чтобы наш младший сын исчез на всю ночь, а когда вернусь, на тебе должны быть только рубины и улыбка. Поскольку ужина не будет, мы закусим чем-нибудь холодным, возьмем одеяло, залезем на крышу и будем наслаждаться… зрелищем заката. |