Онлайн книга «Диетлэнд»
|
– Что еще Алисия сможет делать, чего не можешь ты? – упорствовала Верена. – Да всё! – огрызнулась я. – Она не будет все время одна, ей не придется целыми днями торчать в квартире, она сможет путешествовать и наряжаться в красивую одежду, у нее будет работа, которую она любит, и она сможет закатывать вечеринки и устраивать званые ужины! Последний пункт, должно быть, прозвучал глупо, но я всегда мечтала устроить званый ужин со свечами на бутылках из-под вина – оранжевый и красный воск изящно стекает по стеклу, по капельке, как цветной сталактит. – Что еще? – Верена все копала и копала воображаемой лопатой внутри меня, пока не задела нервный ствол. – Алисию бы любили, – тихо промолвила я наконец. Я не хотела этого говорить, но она вынудила. Я прекрасно понимала, что именно до этого она и докапывалась. И теперь сказанное повисло между нами огромным грозовым облаком стыда, таким плотным, что я не видела ничего за ним. – А Плам не любят? – невозмутимо продолжала Верена. Я сказала ей, что родители любят меня, но я хочу большего. – Так, теперь поговорим о мужчинах, – вставила Верена. – Или тебе больше нравятся женщины? Или и те и другие? – Мужчины, – сказала я. – А что с ними? – Ты хочешь состоять в отношениях с мужчиной? – Когда-нибудь. – Когда ты станешь Алисией? – Да. – Надеешься выйти замуж? – Когда-нибудь. – Завести детей? – Когда-нибудь. – Когда это «когда-нибудь» наконец настанет, вот веселуха-то для тебя будет! Я смотрела на ее бледное лицо с идеальной кожей, на котором не дрогнул ни один мускул, но в глазах ясно читалась насмешка. Она думала, что может осуждать меня, но она и пяти минут не продержалась бы в моем теле. Я промолчала. Хмурая. Сердитая. – Я хочу, чтобы ты подумала вот о чем. Что, если ты никогда не сможешь стать худой? Что, если не будет никакого «когда-нибудь»? Что, если твоя настоящая жизнь идет прямо сейчас и ты живешь ею? – Не живу. – А если живешь? Что, если это и есть твоя настоящая жизнь? Быть толстой. Такой, какая ты есть. – Тогда я бы не хотела больше жить! – Как только слова сорвались с губ, я поняла, что мне не следовало этого говорить. – Я не суицидница! – поспешно добавила я. – Я и не думала ничего такого, – сказала она и, помолчав пару секунд, добавила: – Ты принимаешь какие-нибудь препараты по рецептам? Я рассказала ей о тридцати миллиграммах Y – каждый вечер, еще со времен колледжа. – Довольно сильное средство. Кто тебе его выписывает? – Просто мой обычный врач. – Общей практики? Я кивнула, Верена нахмурилась. Она хотела знать, почему я начала принимать Y. Очевидно же, что из-за депрессии, но она спросила, какое событие депрессию спровоцировало. Я сказала, что не хочу оживлять в памяти эти события, да и было это давно. Я пересказала ей сокращенный вариант. – Из-за парня. В колледже. Не так уж серьезно. – Это не могло быть несерьезно, если причинило тебе такую боль. Что он натворил? – Он меня отверг, – выдавила из себя я. Она хотела знать, почему. Я наклонилась и принялась теребить ремешок сандалии. – Я ему нравилась, но он боялся связываться со мной, – пробормотала я, уставившись в пол. – Боялся? Почему? Ты мне не кажешься страшной. – Его друзья засмеяли бы его, если бы он встречался со мной. – Типичный кретин, – фыркнула Верена. – У меня был из-за этого нервный срыв. Я вспомнила о библиотечном окне, испуганной библиотекарше и о тех днях, когда не могла перестать плакать. Верене я об этом не рассказала. – Почему ты не нашла себе другого парня, не такого кретина? – Для меня не было других мальчиков. – Глупости. В колледже всегда много парней. – Для кого-нибудь вроде тебя – да, но не для меня. Таким, как я, редко выпадает возможность построить романтические отношения. – А-а-а, – протянула Верена, откинувшись на спинку дивана. Она спросила, до сих пор ли он мне небезразличен. – Его зовут Тристан, – сказала я. – И нет, я о нем больше не думаю. – Тогда почему продолжаешь принимать Y? – Не хочу снова провалиться в глубокую бездну. Она хотела знать, какой была моя личная жизнь после Тристана, и я призналась, что личной жизни у меня нет и не было. – Что, если бы ты сейчас завела парня? – Мне сейчас не нужен парень. Тогда Верена поинтересовалась, будет ли Алисия принимать Y. – Алисии не нужен Y, – ответила я. Неужели не очевидно? Я надеялась, Верена начнет собираться домой. Я никому не признавалась в таких вещах. В следующий раз, когда мы встретимся, я не смогу поднять на нее глаз от смущения. Но вместо того чтобы уйти, Верена попросила стакан воды. Я была плохой хозяйкой, совершенно не привыкшей к гостям. Промочив горло, Верена снова завалила вопросами, только на этот раз она сосредоточенно проводила подушечкой указательного пальца по краям формы заключения психолога. «Наконец-то!» – беззвучно возликовала я. Она хотела знать, почему я решилась на операцию. Я вспомнила тот день, когда позвонила врачу, как и те обстоятельства, которые побудили меня позвонить, но с Вереной я этим не поделилась. Так что сказала ей общую дежурную фразу, что-то типа: «Пробовала все, ничего не помогает». – Операция преобразит меня, – сказала я и невольно улыбнулась. – Ты будешь истощена, не сможешь нормально питаться. Могут быть и другие серьезные побочные эффекты. Ты можешь умереть. – От ожирения я тоже могу умереть. – Если правильно питаться и заниматься спортом, то вес и размер не имеют значения. – Я уже слышала все это от мамы. Я знаю, что ты против операции, но я все равно ее сделаю, вне зависимости от того, что ты скажешь. Я не позволю тебе забрать у меня мечту! – Однажды она уже забрала у меня мечту стать худышкой, закрыв баптистские клиники, а теперь, спустя столько лет, хочет отговорить и от операции. – Если ты не подпишешь мне заключение, я найду кого-нибудь другого, кто подпишет. И мне не нужны твои двадцать тысяч долларов, хотя ты и обещала мне их. – Деньги ты получишь, – сказала она. – Я не разрушительница мечтаний, Плам. Но я и не возвожу мечты в культ. Ты мечтаешь, если можно так выразиться, выглядеть по-другому. Но по сути, ты хочешь стать нич… меньше. «Идеология Диетлэнда – сделать женщину ничтожной, делая ее худой!» Да, я помнила эти строки из ее книги. |