Книга Осторожно, женское фэнтези!, страница 32 – Ирина Шевченко

Подозрительно? Еще как!

К сожалению, леди Райс сочла беседу о патологиях при беременности более интересной темой и, забыв о Грине, взялась пересказывать мне истории своих пациенток.

После у меня было два часа на самообразование. Затем мне позволили присутствовать при осмотре, в ходе которого я решила, что лучше выберу в качестве специализации патологическую анатомию, чем акушерство. Далее была «вывихнутая лодыжка»: явилась фифа-студентка, из тех, что в столовой занимают лучшие места и не носят форменных платьев, и пожаловалась на боль в спине. Наставница ее осмотрела, выписала целебную мазь и порекомендовала не так сильно затягивать корсет. Девица оскорбленно заявила, что ничего она не затягивает, так как при ее фигуре это лишнее. Леди Райс пожала плечами и будто невзначай заметила, что при такой фигуре лишнее — это пирожные к чаю, после чего фифа вылетела из смотровой пулей, пригрозив пожаловаться заведующему. Верь я, что она это сделает, пошла бы следом, чтобы послушать, что ответит добрейший доктор.

К девяти вечера я, уставшая и голодная, вернулась в общежитие, где меня дожидались кусок шоколадного торта, горячий кофе и подруги, потратившие день на сбор информации о пропавших.

— Начнем по порядку, — Мэг положила перед собой стопку листов и сняла верхний. — Чарли Лост. Руководство тогда так старалось избежать огласки, что некоторые до сих пор считают, что он уехал домой. У Чарли были для этого причины: из-за плохих оценок его внесли в список на отчисление по результатам семестра.

— А еще — несчастная любовь, — театрально вздохнула Сибил.

Черт! У нее же вчера была первая репетиция, а я обещала прийти. Надеюсь, она не обиделась.

— В начале учебного года Чарли расстался с девушкой, — подтвердила Мэг. — Его друзья считают, что он потому и забросил учебу, а в день, когда он пропал, она согласилась на свидание, но, видно, ничего у них не сладилось, потому что Чарли вернулся в общежитие в плохом настроении и заперся в комнате. Больше его никто не видел.

— Он ничем не болел? — спросила я, пытаясь увязать пропавшего с лечебницей и ее заведующим.

— Вроде бы нет, — ответила Мэг. — А что?

— Да так… Что по другим?

— Герман Складовик, — торжественно зачитала с листа Сибил. — Теоретик. Отличник. Красавчик. Девушки с его факультета до сих пор страдают. Вроде бы он состоял в каком-то спортивном клубе… или бойцовском… Его товарищи вскользь обмолвились, Рысь обещал проверить.

— Таких проблем, как у Чарли, у Германа не было? — уточнила я.

— Нет. Он вообще был счастливчиком, по словам приятелей.

— И здоровье, наверное, имел отменное?

— Да. Но перед самым исчезновением приболел. Во всяком случае, сказал так соседям по комнате. Они пытались расспросить, что с ним такое, но он рассердился и сказал, чтобы от него отстали. Они ушли в столовую…

— И Германа больше не видели, — поняла я.

— Точно, — подтвердила Сибил. — А почему тебя интересует их здоровье?

— Пытаюсь отыскать между ними что-то общее. Место, где они могли пересекаться. Лечебница подходит.

— А столовая — нет? — подозрительно посмотрела на меня Мэг. — Или библиотека? Темнишь, Элси. Скажи честно: ты узнала что-то в лечебнице? Или о лечебнице?

— Просто весь день там провела, вот и подумалось… Глупость.

— Хорошо, что глупость, — не отводя от меня взгляда, проговорила Мэг. — Потому что Рысь выяснил, что Виктор Нильсен как раз ходил в лечебницу, когда пропал. Пошел, — она подпустила в голос мрачных ноток, — а назад не вернулся.

Я встрепенулась:

— Кто-нибудь знает, зачем он туда ходил?

— Знают, — хмыкнула целительница. — Преподаватели, доктора, полиция. Но с ними говорить не так просто, как со студентами.

— Со студентами легко, — закивала Сибил. — Многие любят посплетничать, и парни не меньше девушек. Я столько всего попутно узнала. И от двух свиданий отказалась. На третье согласилась, но не пойду. Или сходить? Он милый, хоть и некромант.

— Как и Виктор, — напомнила я, отвлекая подругу от мечтаний. — Как бы разузнать, что он делал в лечебнице?

— Леди Райс спроси, — поддела Маргарита. — Но если боишься, что она не ответит, я могу поговорить с Анабель. Помнишь Анабель?

Я помнила. И чувствовала себя виноватой перед ней. То, что наш обман раскрыли, сейчас не главная ее проблема, но Грин, пусть и не сдал ее ректору, после наверняка отчитал бедняжку. А если он, так сказать, лично причастен… Нет, не верю. Милая добрая девушка и этот желчный тип? Но она говорила о нем с таким восторгом…

— Ее не было сегодня на работе, — сказала Мэг. — Загляну завтра.

— Ты была в лечебнице? — удивилась я. — А ко мне не зашла?

— У меня нет повода для визита к леди Пенелопе, — усмехнулась соседка. — А ты, как мне передали, от нее ни на шаг не отлучалась. Да, у меня есть еще знакомые там, но о Викторе они ничего не знают. Он был пациентом доктора Грина, а значит, только Анабель может помочь. Она при заведующем — что-то вроде личной помощницы.

Все же Грин.

Нужно заняться этим господином вплотную. Только как к нему подобраться?

— Включи фантазию.

Обернувшись на голос, я увидела Мэйтина, восседающего на столе в позе лотоса. Вечно он появляется внезапно и не тогда, когда действительно нужен. Пришел бы в пятницу, после того как… А еще лучше — до…

— Что ты уже учудила?

Извинившись перед подругами, я зашла в ванную. Открыла воду и ополоснула лицо. Рассказывать долго. Пусть память считывает.

Длань божья, теплая и шершавая, как у обыкновенного мальчишки, легла мне на лоб, и я зажмурилась, предвкушая, сколько «хорошего» сейчас услышу.

— Не ошибается тот, кто ничего не делает, — сказал Мэйтин, и я осмелилась открыть глаза. — Только, прежде чем что-то делать, не мешало бы обдумать все как следует, — добавил он с укором. — Но теперь, надеюсь, подобного не повторится.

Угу. Как в том анекдоте про мальчика, сбросившего дяденьке кирпич на голову: «Я больше не буду!» — «А больше уже и не надо».

— Откуда пессимизм? Я в тебя верю. А я не во многих людей верю, обычно наоборот.

Он подмигнул мне, и на сердце сделалось легко. В меня бог верит, разве может что-то не получиться? С учебой почти наладилось, за расследование мы с друзьями взялись. И с Оливером решится. Конечно, натворила я дел, и он считает меня то ли влюбленной дурой, то ли эгоистичной дрянью, но это же классический сюжет, когда герой со временем меняет мнение о героине…

— Опять за свое? — поморщился Мэйтин. — Не книга это, не книга. Но мнение меняй, у истории должен быть счастливый финал по всем пунктам.

Не книга, но финал должен быть.

— Промежуточный, — уточнил бог. — Потому что история никогда не заканчивается. Она может только начинаться. Бесконечное множество раз. Потом поймешь. Сейчас тебя подружки ждут.