Книга Равноденствие, страница 78 – Даха Тараторина

– Спасительница, – недовольно фыркнула протаскивающая сбрую в тень Брианна. – И что бы мы без тебя делали?!

– Не ёрничай, девочка, – одёрнула Иона. – Вирке нужно набираться сил. Отдыхай, милая, – с такой нежностью посоветовала она мне, что и правда стало стыдно.

Что ж, теперь не скажешь, что аромат исходит от лошади: её-то, в отличие от меня, всё-таки затолкали помыться. Я поднялась, чувствуя, как сводит ягодицы, принявшие форму седла, и, негромко поругиваясь, двинулась выше по течению.

Мокрая насквозь рубашка липла к коже и цеплялась за бренное тело так, словно я пыталась содрать шкуру с волка. Эх, хуже не станет! Я расшнуровала сапоги, с наслаждением пошевелила освобождёнными из оков пальцами, и по пояс зашла в бодрящую ледяную воду, принявшись стягивать штаны и споласкивать одежду уже там. Набруздавшись, мокрым комом, не глядя, закинула на берег, по сытому шлепку убедилась, что не промазала, и только тогда, стиснув зубы, погрузилась с головой.

Отмылась-не отмылась, а замёрзла так, что зубы свело. Тело мгновенно начало протестовать и утверждать, что жара не такая уж и сильная, солнце – лучший друг, а остаться грязной – не самая страшная потеря на свете. И я уже готовилась с ним согласиться, когда совсем рядом с фырканьем и шумом, норовя выплеснуть реку из берегов, погрузилось ещё одно.

– Ты чего творишь?! – взвыла я, отплёвываясь.

Довольная мокрая голова Белена поднялась из глубин и невозмутимо вопросила:

– Купаюсь. Заслужил. Нельзя, что ли?

– Можно, всё тебе можно, – зло ударила я по воде, брызгая в ответ. Брат и не поморщился, с готовностью подставляясь.

– Всё? – уточнил он, прищуриваясь.

– Да ну тебя! Я на берег.

И вышла бы, не сообрази запоздало, что успела стащить с себя всё до последней тряпочки.

– Ну-ну, – ухмыльнулся нежданный зритель. – А я пока ещё поплаваю, – и выжидательно уставился на меня, не двигаясь с места.

Он уже видел меня голой. Чего здесь такого? Я достаточно хороша, чтобы не конфузиться. Разве что давно не натиралась ароматными маслами, покрылась ссадинами и мелкими порезами, привычными путнику, и изрядно запрела. Я ни чуточки не стеснялась! Но почему-то всё равно велела:

– Отвернись.

– Зачем это?

– Надо.

– Кому?

Я внезапно поняла, что вода вовсе не ледяная а, скорее, почти кипяток. Силясь хоть немного перевести дыхание, медленно погрузилась и вновь показалась на поверхности.

– Белен, я здесь голая.

Он заинтересованно приподнялся на цыпочках в попытке что-нибудь разглядеть:

– Так это же ещё интереснее!

– Ты мой брат! – попыталась воззвать я.

– Даже не близко!

– Это некрасиво!

– Тоже не работает.

– Да имей же совесть, в конце концов!

Мужчина соболезнующе покачал головой:

– Опять мимо. Попробуй придумать что-нибудь более оригинальное.

Я бы затопала ногами от злости, но выглядеть ещё глупее – уже перебор. А Белен пытался нырнуть с открытыми глазами, раз уж с поверхности ничего интересного не увидел.

– Тогда я выйду прямо так! – заявила я.

– Выходи, – согласился он. – В принципе, я тоже могу вылезти…

– Белен?

– М-м-м?

Я сглотнула ком в горле и прикинула, как близко от меня находится столь привлекательный, блестящий на солнце от влаги и явно неслучайно поигрывающий мышцами мужчина.

– Ты что, – я закашлялась, – тоже голый?

– Интересный вопрос, – он с готовностью сделал мощный гребок. – А как ещё люди плавают?

– Нормальные люди? – хрипло уточнила я.

– Такие, как мы, – понизил планку шутник. – И да, я здесь голый.

Я хотела завизжать и броситься вон из воды. Я и собиралась так сделать. Да и Белен был уверен, что я поступлю именно так. Но вместо этого я подалась вперёд, разрезая надвое текучую рябь, и замерла так близко, что прекрасно чувствовала его сбившееся дыхание, не вяжущееся с маской насмешливого спокойствия.

– Не поверишь, – заговорщицки прошептала я, оглаживая мокрые плечи, опуская ладонь всё ниже, пряча её в воде, безмолвно обещающей сохранить любую тайну, потянулась к заалевшим, как при горячке, но всегда, я знала, чуть прохладным губам, – я тоже…

А потом выставила вперёд стопу, подцепила щекотно-волосатую мужскую ногу и дёрнула. Нет, я не умею драться так, как следовало бы. И делать правильную подсечку не умею тоже. Но даже хрупкая женщина способна уложить распалённого мужика на две головы выше себя, если он отвлечён, наивен и стоит на скольком илистом дне.

Белен рухнул в воду, так и не успев сменить страстного и многозначительного выражения лица на обиженное и недоумённое, а я бегом выскочила на берег и натянула на себя достаточно длинную, чтобы прикрыть всё самое ценное, рубашку прежде, чем он вынырнул.

– Кстати, ты соврал, – насмешливо запустила я в брата его забытой на берегу туникой. – Ты всё-таки не был голым.

Белен как можно более укоризненно пошёл вылавливать торжественно уносимую течением одежду.

Мокрые волосы мешались и липли к шее. Мешали мошки, конское фырканье и тихий недовольный говорок Брианны, едва слышный отсюда, но оттого не менее раздражающий. Мешалось и ещё кое-что. У кое-чего были невыносимо алые прохладные губы, длинные осторожные пальцы и беспокойная морщинка между бровей. Кое-что не желало уходить из моей головы, назойливым комариным писком вклиниваясь в каждое воспоминание, каждую мысль и каждую попытку сосредоточиться и создать цельный огненный шар, способный сбить с ветки гоблиново воронье гнездо.

Спутники обсуждали, как понезаметнее подобраться к заброшенному лазу под дворцовым рвом, в существовании которого не был уверен никто, кроме Ионы. Жрица клялась, что сотню лет назад ход завалило в решающем сражении под предводительством самой Иоли Светлоокой, и никто после не сумел на него выйти. Но мы, разумеется, справимся.

Как бы мы ни старались вести себя уверенно и убеждать друг друга, что сильны, умны и непобедимы, толковый план так и не родился. Матушка качала головой и не уставала повторять, что мы обязаны доверять ей, Брианна бурчала и, скептически хмыкая, словно ни к кому не обращаясь, напоминала, что умные люди бежали бы без оглядки, пока есть возможность, Белен упражнялся с мечом, куда менее удобным, чем привычный ему отцовский, но всё равно выкованным в лучшей кузнице королевства, идеально сбалансированном и лежащем в руке, как ладонь невесты. Любому идиоту стало бы ясно, что все они полагались только на одно – на мою магию. А та, хоть и стала куда менее строптивой, в присутствии брата оставалась стихийной, непонятной и, что самое страшное, неподвластной мне.

– Мы пройдём здесь, свернём сюда и найдём потайной ход, – когда Иона рисовала палочкой в пыли дорожку-змею, она выглядела вполне уверенной и мысли не допускала, что на любой стадии реализации её чудесной затеи мы можем умереть по одной простой причине: магия решит, что ей тесно под моим командованием и вырвется огненной волной, подобной той, что испепелила василиска. Но матушка не слушала опасений: – Всё будет хорошо, милая. Рядом будет Белен. Я знаю, как это работает, я видела. Вместе вы сделаете всё, что нужно. Просто не волнуйся раньше времени. Вообще не думай об этом, – и продолжала, как ни в чём не бывало. – Брианна за последние годы убедила Вальдинга, что за стенами дворца войско нужнее, чем внутри. В замке почти нет охраны. Доберёмся до темниц – считай, победили.