Онлайн книга «Вашингтонский узел. Время испытаний»
|
Прибыв не со всеми – я въезжал через Финляндию по общегражданскому, не дипломатическому паспорту – я стоял в аэропорту и смотрел, как грузятся на самолёт наши дипломаты. Грузили вещи… тележки были обмотаны каким-то ярким скотчем. Урок, который надо запомнить. * * * Состояние, в котором я застал станцию в Москве, трудно было назвать нормальным. Деморализованные сотрудники, многие из которых морально готовы к высылке; а высылка – это пятно на карьере, которое не смыть вне зависимости от личной вины. Один из сотрудников ещё и избит неизвестными, причём непонятно, то ли это провокация ФСБ, то ли хулиганы – в Москве их хватает, здесь их называют «гастарбайтеры», «зверьё» и ещё «ЛКН» – лица кавказской национальности. Они ведут себя вызывающе, совершают грабежи и разбои, изнасилования, могут сильно избить. Работа практически сорвана. Моим депьюти был Джулиан Хаммершмидт, вторым депьюти – Стейси Норманн. Я попросил их написать планы работы, как они их видят, а потом купил бутылку водки и мы решили распить её на троих. В охраняемом помещении пить водку, равно как и обсуждать рабочие вопросы в нетрезвом состоянии, было серьёзным дисциплинарным нарушением. Но нам это было надо. – Можете мне сказать, – спросил я, держа две папки с наскоро написанными эссе – ради чего мы вербуем сотрудников ГРУ, ФСБ, СВР, Минобороны? Мои депьюти замолчали. Потом Хаммершмидт осторожно сказал – Ради получения информации, а чего же ещё? – Какую информацию они нам могут дать? Кто-то что-то не знает о Путине? … – Или кто-то что-то знает о Путине помимо самого Путина? Что это за бред с контактами, с агентами – парики, тайники. Мы в каком веке вообще живём? … – У нас на связи семь агентов. Сейчас. Кто-то из них входит в контур принятия решений? … – Ни одного. Что даст нам эта информация? Из того что не может дать спутниковая разведка и перехват сообщений? Чем вообще отличается HUMINT от ELINT [33]*? Почему нас не нужно уволить и купить ещё пару суперкомпьютеров? Хаммершмидт и Норманн переглянулись – Потому что компьютер не может заглянуть в мозг какого-нибудь диктатора? – осторожно ответила Норманн – А что вы там найдёте, в мозгу диктатора? Почему бы тогда вместо нас не нанять какого-нибудь психиатра, который поставит диагноз на расстоянии? … – Сейчас некоторые диктаторы сообщают в твиттере, что собираются делать. Шутка была крайне рискованной. Но я мог сказать, что это я про Украину. – Я вам скажу, почему мы нужны и почему нас нельзя уволить. Компьютер не может быть полезным. Компьютер не установит дружеские отношения. Компьютер не выслушает тебя, не похлопает по плечу, и не поможет. … – А теперь вопрос. Кому мы можем быть полезными и чем? Я отхлебнул из своего стакана – Думайте, думайте. Только не говорите, что сотруднику ФСБ Иванову – мы ему можем быть полезными, только если он задержит кого-то из нас и получит медаль. Думайте! Хаммершмидт и Норманн думали. Честно. Но они не были евреями. А я был. – Сдаюсь, сэр. – А ответ на поверхности. Олигархам. Российским чиновникам. Просто русским. – Но в чем? – У кого-то зависли деньги. Кто-то под санкциями. У кого-то вот-вот отберут недвижимость. Кто-то имеет проблемы с визой. Продолжить? … – Мы должны помочь этим людям. Решить их проблемы и стать их друзьями. Помочь их детям получить западное образование. Мы должны создать здесь своего рода «центр помощи русским олигархам». Приучить их к мысли, что если у них проблемы, надо идти к нам. Не к Путину, не в правительство или в администрацию президента. К нам. Тогда и они окажут нам потом услуги. Хаммершмидт неуверенно сказал: – Но это же… незаконно. – Джулиан, ты в Госдепе работаешь? ЦРУ – это и есть место, созданное для того, чтобы здесь всё было незаконно. Мы будем незаконно помогать русским олигархам нарушать санкционный режим, а они будут незаконно помогать нам против Путина и его империалистических планов. Для наших источников и агентов – понятия «санкции» не существует, их платежи наши банки проводят в первую очередь, а все их деньги чисты как свежевыпавший снег. Всем всё понятно? Хаммершмидт кивнул – Понятно – Тогда за работу. * * * О моих планах работы – послу стало известно через несколько дней. Я даже знаю, кто ему настучал. Посол США в России не был опытным дипработником и это было хорошо с самого начала. Он был мормоном, губернатором Юты в отставке и бизнесменом. Оставалось понять, сможет ли он «открыть Россию», как никому не известный бизнесмен Джордж Буш, будучи назначенным послом в Китай – убедил Никсона «открыть Китай». – Мне сказали, вы собираетесь помогать русскому бизнесу нарушать санкционный режим? – спросил Хантсман, – это верно? – В целом, да. – Вы понимаете последствия? – Какие последствия? Работа либо делается, либо нет. Я работаю не в Госдепе. Знаете… я вспомнил одну умную книгу времён Британской Империи. Там, в одной стране – вот-вот разразится гражданская война. И британцы обсуждают, что делать, на чью сторону стать. И один из них говорит – мы слишком великая страна, чтобы рисковать. Потому, когда война начнётся – кто-то из нас будет на одной стороне, а кто-то на другой. И мы не проиграем. Посол молчал – Это огромная ошибка, как я считаю – наше проявление единства. Русские должны видеть, что есть те, кто понимает их, те, кто на их стороне. С кем можно говорить. А так мы не оставляем им выбора. Посмотрите заголовки газет. Послушайте, что говорят по телевидению. Кто-то вообще это слушает, кто-то докладывает наверх? В открытую обсуждают, что надо нанести удар по американским базам, затопить американские корабли! Вы понимаете, что проамериканских голосов нет, их не слышно! Бить начинают, когда говорить не с кем! … – Ответьте на один вопрос, сэр. Мы тут на что-то влияем – или мы просто заложники? Посол долго молчал. Потом ответил: – Мы на грани военного противостояния. У нас не хватает сотрудников. Посольство обескровлено, работа приостановлена. Если можете что-то делать, делайте. Но я ничего об этом не знаю… Вот так вот. Понять, почему мы ведём войну с русскими сейчас сложно… но нужно это понимать, потому что непонимание целей войны – это уже половина поражения. Вопрос не в отравленном Скрипале, не в Сирии, не в Украине. Вопрос в принципах. В самой сути нашей демократии. |