Онлайн книга «Вашингтонский узел. Время испытаний»
|
– На 36-ю. И побыстрее… Водитель-индус кивает, такси срывается с места. Нью-йоркский трафик просто безумный, надеюсь, он тут не первый месяц ездит. – Эй, дружище. Ты давно за рулём? – Семь месяцев, мистер. Ну, вот. Уже что-то. – Не убей меня и получишь хорошие чаевые. – Сделаем, мистер. Что же произошло? И как невовремя… * * * 32-я-стрит – это настоящий, трушный, как бы сказали мои студенты Нью-Йорк. Старые здания, новострои, но немного, кондоминиумы, сплошная застройка, пересечения с Бродвеем – здесь можно фильмы снимать. Про Нью-Йорк. Здесь же – стоит машина, но не моя, а прокатная. Мне нужна машина, когда я приезжаю в город, чтобы ни от кого и ни от чего не зависеть. Теперь мне надо добраться до Тетерборо, там у меня абонемент на самолёт… и кажется, там есть ещё невыбранные часы. Черт… как все не вовремя. Как же всё не вовремя… * * * К счастью – мне удаётся прорваться без пробок, и через час с небольшим – я вывожу на взлёт небольшую Цессну 400 [35]. У меня есть и своя, я купил её по случаю и совсем за недорого – 290 штук – тогда же, когда я учился летать. А летать необходимо при том образе жизни, который я сейчас веду, разрываясь между несколькими штатами. Темнеет, но я прикидываю, что долететь успею. Цессна – не тот самолёт, который можно вести по приборам… На знакомую полосу плюхаюсь, когда уже совсем стемнело – но мой не самый большой опыт всё же позволяет сесть и не разбиться. Это – Северная Каролина, тут у меня что-то вроде охотничьего дома в лесу, я его сдаю. Точнее, даже не дома, а охотничьей базы. Тут же у меня и машина – привычный и напоминающий об Ираке Субурбан. Это единственная моя машина – тут налоги невелики, и за парковку не платить – а в Стенфорде, и в крупных городах типа Нью-Йорка намного выгоднее брать прокат или Юбер. Что же нахрен произошло? Северная Каролина – кстати, отличный штат, чем больше я его узнаю, тем больше у меня возникает желания сюда перебраться. Тут и лес есть настоящий, и довольно приличные города, и побережье с курортами, не такими раскрученными – но от того ничего не теряющими, наоборот, приобретающими. Понять не могу тех, кто в старости перебирается в Майами или Флориду. Страшная жара, никакая природа и куча туристов как на Дне Независимости. Неужели ради этого надо 40 лет пахать, а? Знакомая дорога – я включаю фары, потому что уже совсем стемнело, и их свет – словно пробивает мне тоннель во мраке. Машин почти нет – тут не сказать, что популярное место… Знакомый поворот. Деревья-великаны обступают со всех сторон, проложенная дорога – обрывается, уступая место утоптанной гравийке. Это самая глушь – причём менее чем в получасе езды от цивилизации… Вот и дом. Нормальный, двухэтажный, обитый тёсом – я его подновлял прошлым летом после покупки. Две машины – Эксплорер и фургон стоят рядом, я паркуюсь, выхожу из машины – и нарываюсь на ствол. Парень в чёрной шапочке целится в меня из короткой М14. Впрочем, он узнает меня и опускает ствол. – Сэр. – Убери оружие, идиот! Что вы тут натворили? Бывший спецназовец молчит, и я понимаю, что натворили что-то серьёзное. – Где Кейн? – В доме, сэр. – Оставайся здесь? И не тыкай в каждого оружием, здесь могут быть просто охотники. Не тупи! – Понял, сэр… Иду в дом… * * * Охотничий домик – может так называться лишь по американским меркам: здесь четыре спальни и большой зал, в котором могут разместиться до 20 человек – скорее, это построенная из дерева маленькая гостиница. На первом этаже – есть целая большая комната, предназначенная для разделки оленей, там есть всё, что нужно – и всё кафелем выложено, и кровосток, и набор инструментов, и небольшая лебёдка, и даже что-то вроде операционного стола. Туда я и иду, понимая, что мои гости находятся там. Так оно и оказывается… Троих я знаю, четвёртого – нет. Четвёртый – парень, от 20 до 30, семитские черты лица, борода. Он пристёгнут к столу для разделки туш, на лице – застыло выражение ужаса, все вокруг залито… нет, не кровью, а грязной водой и блевотиной. – Допрыгались, голубчики – констатирую я. … – Кто санитар? Один из гостей делает шаг вперёд. – Я, сэр. – И что тут произошло? Ты что, не контролировал допрос? – Сэр, произошло непредвиденное. – Да я уж вижу, – я пинаю ведро, на дне которого вода. – Воду где брали? – Здесь, в озере. – Ты что, совсем идиот? Не могли купить консервированной, в баллонах? Теперь у него в лёгких вода этого озера, по химическому составу любой эксперт выйдет на это место. – Сэр. Обожаю армейских. Когда им нечего сказать, и они натворили дел – они просто говорят, «сэр?» И ждут, пока мы уберём за ними их дерьмо. С другой стороны, вряд ли кто-то согласился бы делать то, что они делают… – Досье на него где? – Вот, сэр. Так… Джеффри Нилл, родился в Бруклине, отец священник – методист… надо же, в Бруклине методисты [36] есть. Видимо, методизм его капитально подзадолбал, потому что в девятнадцать лет он послал своего отца-методиста подальше, принял радикальный ислам и встал на джихад. Выехал в Сирию, там участвовал в боевых действиях. Исламское государство, полтора года прожил в Ракке. Американский, британский и французский спецназы, действовавшие там как официально, так и по закрытым каналам – имели дополнительное задание: разбираться на месте с гражданами их государств, вступившими в радикальные исламские организации. После того что произошло в Европе, все поняли: будет лучше, если те, кто уехал в Сирию на джихад, обратно домой уже не вернутся. Самое простое и дешёвое решение вопроса. Но некоторые – всё же вернулись. И теперь нам приходится разбираться с этим. Нам – это обеспокоенным гражданам, отставникам ЦРУ и бывшим рейнджерам и зелёным беретам. Никто из нас не хочет, чтобы какой-нибудь ублюдок наподобие вот этого – в один прекрасный день сел в грузовик, выехал на Бродвей и оставил там кровавое месиво, пюре из людей. Мы хотим сделать Америку снова безопасной [37]. – Как его взяли? – Чисто, сэр. |