Онлайн книга «Надежда "Дерзкого"»
|
Аманда укачивала Нэйта, горел только ночник. – Уснул наконец, – прошептала она. – Дай его мне. – Нет, я сама посижу с ним. Как прошли похороны? – Печально. Как же еще? – Я снял китель, зевнул. – Грегор плакал. Трудно ему будет без матери. – Помню, как яростно она защищала сына, когда я собрался посадить его в карцер за драку с беспризорниками. В тот день родился Нэйт. Аманда продолжала баюкать малыша, тихонько напевая. – Ники, – вдруг прошептала она, – займи Грегора каким-нибудь делом, чтобы он не так тосковал по матери. – Вряд ли он согласится. Ведь это я заставил его сидеть за одним столом с беспризорниками. – Превозмогая усталость, я стянул рубашку, подошел к детской кроватке, сдвинул в сторону одеяльце, улыбнулся жене. – Клади его, милая. Согрей меня в постели, чтоб мне лучше спалось. – Аманда нехотя отдала мне сына, поправила в кроватке простынку, подушечку. Я коснулся плечом щеки Нэйта. Она была холодной. И тельце тоже холодным. Он умер уже несколько часов назад. Снова около переднего шлюза началась траурная церемония. Офицеры окружили меня, словно защищая от посторонних. Снова я надел белый мундир с черной лентой через плечо и сверкающие черные ботинки. На этот раз я начистил их сам, отказавшись от услуг юнги. Аманда была, как и накануне, в простой вязаной юбке и блузке. Время от времени она вздрагивала, судорожно сжимая мою руку. Я лично принимал участие в изготовлении гробика. Он был в метр длиной и тридцать два сантиметра шириной, из дюралюминиевых пластин, скрепленных стальными уголками. Я рассеянно направил пламя горелки на угол ящичка; под раскаленными газами металл сделался алым, потом раскалился добела, начал плавиться. Задумавшись, я не замечал, что давно пора убрать горелку, а сварщики молчали, не смея вымолвить ни слова. Нэйта уложили на мягкие желтые простынки, накрыли розовым одеяльцем, а сверху положили его любимую игрушку – плюшевую панду, черно-белую с розовым носиком. Гробик закрыли и поместили в шлюз; мне осталось прочесть молитву. Я включил электронный блокнотик. – Пожалуйста, не отправляй его в космос, – жалобно просила Аманда. – Там очень холодно. Ее слова болью отозвались в душе. Аманда со вчерашнего дня была не в себе и, когда я нес мертвого сына в лазарет, шла следом, умоляя меня идти медленнее, чтобы не разбудить Нэйта. Я хотел обнять ее, но она отстранилась и прислонила лицо к бронированному стеклу, за которым в шлюзе был виден гробик. Я начал читать молитву: – Пепел к пеплу, прах к праху… Послышался плач Филипа. Мой взгляд метался между строчками молитвы в блокноте и гробиком. Вдруг до меня дошло, что я молчу. Заглянул в блокнот, но не смог произнести ни слова. Так я стоял, уставившись на экранчик блокнота, пока Вакс Хольцер не потянулся к нему рукой. Тут я пришел в себя и выпалил: – Отставить, лейтенант! Я продолжил молитву: – Веруя в милость и доброту вечного Господа Нашего, мы провожаем их тела… ждать Страшного Суда, когда все души предстанут пред Всемогущим Господом Нашим… Аминь. Я кивнул матросу, находившемуся в шлюзе у гробика. Аманда зарыдала, уткнулась мне в плечо. – Ник, ты ведь тоже любишь его! – причитала она. – Не выбрасывай нашего ребеночка! Ради Бога! Гробик плавно вылетел из шлюза в бесконечную пустоту. – Господи, какой кошмар! – прошептала Аманда, с ужасом глядя в шлюз. – Никогда не думала, что ты способен на такую жестокость. – Она повернулась и пошла прочь, остановилась около Филипа Таера, ласково провела пальцем по его лицу, смахнув слезинку. – Ничего, Филип, не плачь. Все нормально. – И похлопала его по плечу. Я встретился взглядом с доктором Бросом. Он покачал головой, подошел к Аманде и с улыбкой промолвил: – Пойдемте, миссис Сифорт, посидим у меня в кабинете, поговорим. – Я хочу в свою каюту, – заупрямилась Аманда. – Нам есть о чем поговорить, – настаивал доктор. – Нет. Я пойду к себе. Никки, ну что он ко мне привязался? Доктор Брос попытался мне объяснить, что это защитная реакция ее психики – не воспринимать реальность такой, какова она есть. Но мне был нужен не диагноз, мне нужна была Аманда. Я боялся возвращаться в каюту и смотреть на пустую кроватку, боялся потерять самообладание. Но вдвоем переносить горе легче. И мне так хотелось быть сейчас рядом с Амандой! Я знал, в данный момент она меня ненавидит, но это скоро пройдет, и она, как бывало прежде, уткнется мне в плечо, чтобы выплакаться. Я отвел Аманду в каюту и закрыл дверь. Шли дни, а кораблей нашей эскадры все не было. Чудища больше не появлялись. С командиром Дражинским мы общались только по радиосвязи, не решаясь покинуть корабль. – Один из нас должен отправиться к следующей стоянке, – сказал мне однажды Дражинский, нервно теребя усы. – Может быть, «Дерзкий» ждет нас там. Но если остальные корабли появятся здесь… Он сделал паузу, но я упорно молчал, ожидая его решения. Он продолжил: – Сифорт, на вашем корабле с более совершенным сверхсветовым двигателем легче догонять. Поэтому я сейчас полечу, а вы подождите семь суток и отправляйтесь вслед за мной. – Есть, сэр! – Если появится один из кораблей, пусть не задерживается и продолжает полет. – Есть, сэр. – Удачи вам. – И вам, сэр. После короткого молчания он произнес: – Мистер Сифорт, примите мои соболезнования. Какая трагедия! У меня болезненно сжалось сердце. – Спасибо, сэр, – выдавил я из себя. – Да поможет вам Бог. – Он отсоединился. Вскоре его корабль исчез из виду. «Порция» осталась в полном одиночестве. Страшно было возвращаться в каюту! Но мой долг – быть рядом с Амандой. Она почти все время лежала убитая горем. Или вдруг начинала готовить еду для Нэйта, все еще не веря, что его нет. Поглощенный своими мыслями, я долго смотрел сквозь экран. – Не пойти ли вам к себе в каюту, сэр? – подал голос Вакс. – Это приказ, лейтенант? – Нет, сэр. Но, по-моему, вам лучше побыть с миссис Сифорт. Я один справлюсь на вахте. – Я не нуждаюсь в жалости, мистер Хольцер, – сказал я сурово и развернул кресло к нему спиной, но тут же пожалел о своей резкости и, кашлянув, произнес. – Извини. – Ничего страшного, сэр. Его сочувственный тон почему-то действовал мне на нервы. – Я буду в каюте, – бросил я, едва сдерживая раздражение. – Если что, звоните! – Есть, сэр. |