Книга Морские нищие, страница 65 – Арт. Феличе

— Эй ты, свиное рыло, — обратились они снова к хозяину, — жареная камбала, фламандский осел, нам говорили, что нидерландцы — самый веселый народ на свете. Но, если таково ваше знаменитое веселье, клянусь мушкетом, в аду веселее!

— Скучища здесь, в Мидделбурге, — зевнул сидевший до сих пор молча сонный косматый сардинец. — И зачем нас загнали в эту дыру?.. Что за радость стеречь город да стоять у эшафотов? Палач режет их, как кур, а ты любуйся… А были горячие дела еще недавно! Ловко шельмы нищие нагрели нам загривки при Гейлигер-Лее!..

Генрих насторожился. Он уже слышал о победе Людвига Нассауского в Фрисландии в мае 1568 года, но не знал подробностей кампании.

— Нагрели?.. — недовольно фыркнул испанский мушкетер. — Еще бы, когда ваш генерал дал стрекача раньше времени.

— Да и ты бы дал стрекача, если бы тебя сунули носом в болото, а сверху обсыпали свинцовым перцем. Наш генерал — боевой генерал и не уступит любому испанскому.

— Испанцы еще ни разу не показывали врагам спину! — вспылил мушкетер.

— Так покажут когда-нибудь зад, — спокойно отозвался сардинец. — Да полно кипятиться. Уж эта испанская спесь!.. Покойный император был непобедим, а и он в свое время бежал от Морица Саксонского. Нет на свете воина, который бы хоть раз не сдал позиций.

— Полно вам спорить, — остановил их седой ломбардец. — Пусть лучше расскажет, как на самом деле было. Эй, фламандский боров, давай еще пива и жарь гентскую колбасу в придачу!

Кабатчик засуетился у очага, а солдаты придвинулись ближе к сардинцу.

— Шельма Оранский — ловкий парень, надо признаться. Он задумал складно, да все разладилось не по его даже вине.

При имени Оранского голова хозяина ниже склонилась над огнем.

— Да, — продолжал сардинец, — хорош был план. Оранский собирался напасть на герцога разом с четырех сторон. Армия из нидерландских изгнанников и французских гугенотов, вы знаете, подошла со стороны Франции, но ее сразу же оттеснили назад и разбили в пух и прах.

— Это значит — первая армия, — загнул палец ломбардский стрелок.

— А вторая перешла границу близ Маастрихта и атаковала Рурмонд. Да не тут-то было… Ей не удалось взять город ни силой, ни храбростью…

— Клянусь мадонной Аточской, — воскликнул мушкетер, — эти собаки горожане Рурмонда открыли бы ему ворота с радостью, если бы не боялись Альбы! Здесь в каждом городе — еретик на еретике… Эй, козлиная рожа, признавайся: ты еретик или нет?

Кабатчик испуганно прижал руки к груди и замотал отрицательно головой. Слово «еретик» было слишком хорошо знакомо всем нидерландцам, чтобы его не понять.

— Ганс!.. Ганс!.. — крикнул он в дверь, ведущую в жилое помещение. — Принеси, сынок, их милостям, что мы сегодня купили у святых отцов.

Через минуту дверь скрипнула, и в комнату вошел мальчик. На его веснушчатом лице сверкали голубые серьезные глаза. Пухлый рот был крепко сжат. Мальчик держал большой лист бумаги с отпечатанным текстом.

— Прочти, сынок, их милостям.

Мальчик деловито развернул бумагу и прочел по складам латинскую надпись:

— «Да умилосердится и да простит тебе Господь наш Иисус Христос по святому и благому милосердию своему. В силу его всемогущества и всемогущества блаженных его апостолов Петра и Павла, а также ввиду апостолического всемогущества, на меня перенесенного и к тебе примененного, я освобождаю тебя от всех грехов твоих, в которых ты покаялся, исповедался и которые забыты тобою, и с тем снова приобщаю тебя к обществу верующих и святым таинствам церкви. Освобождаю тебя от наказаний чистилища, в которое ты попал по вине и по поступкам твоим, и даю тебе полное отпущение грехов твоих, доколе простирается власть ключей святой матери — церкви. Во имя отца и сына и святого духа. Аминь».

Мушкетер хлопнул мальчика по затылку и сказал по-фламандски:

— Эх ты, ослиная голова!.. Да ведь тебе продали не ту индульгенцию. Эта — «на случай смерти», а ты еще жив.

Мальчик не спеша сложил бумагу и ответил:

— Нет, ваша милость, нам, нидерландцам, нужна чаще такая бумага — «на случай смерти».

Ответ был спокойный и рассудительный. Солдаты разинули рты от неожиданности.

— Вот это здорово!.. Сопляк не пропадет и на том свете!

— Не пропаду! — уверенно отрезал мальчик. — Там ведь нас не будут убивать ни за что ни про что…

Хозяин дернул его за ухо:

— Молчи, негодный! Вот что значит расти без матери! Ступай во двор, и чтоб духу твоего здесь не было!..

Он вытолкал сына за дверь.

Солдаты, по-видимому, не поняли, что сказал мальчик. В кабачок ввалилась новая компания. Генриха бесцеремонно обдали брызгами с мокрых плащей и шляп.

— Сюда, сюда, пожалуйте сюда!.. — позвал пришедших мушкетер. — Послушайте, что рассказывают здесь о «нищих» Оранского.

Задвигались скамейки, загремело оружие, и солдаты расположились вокруг сардинца.

— Так не дался им город Рурмонд?.. — напомнил испанец рассказчику.

Генрих старался не проронить ни слова.

— Да, — начал снова сардинец, — Рурмонд не дался. А тут как раз их настигли дон Санхо де Лодроньо и дон Санxo де Авила, ваши испанские генералы, и в один миг перерезали, как цыплят… Так кончилась, значит, вторая армия Оранского.

— Ну а с третьей как было дело?.. — спросили вновь прибывшие. — Мы стояли в те дни в Лувене на случай подмоги.

— Третьей командовал брат Оранского, Людвиг, вместе с другим Нассауским — Адольфом.

— Откуда появилось столько этого протестантского отродья, прости мне, Святая Дева!..

— Молчи ты, не мешай слушать!

— В этой кампании участвовал я сам. Вот это было дело, так дело! «Нищие» повели наступление с севера — с западной Фрисландии. Не успели мы прийти туда, как ими уже были заняты три деревни, а на знаменах красовались слова: «Свобода родины и совести»…

— Вот сволочи! Дай им свободу поклоняться дьяволу!

— Пока мы подходили, к ним уже стеклось немало всякого сброда, вооруженного чем попало. Разведчики что ни день доносили, будто силы их растут и растут. Да мы только смеялись: какие там силы у мужичья без сноровки и выправки?… Стадо баранов, больше ничего! А на деле-то они оказались лисицами, а не баранами…

— А кто же оказался баранами? — вспыхнул испанец. — Уж не наши ли генералы? Ты болтай, приятель, да не забалтывайся!

Миролюбивый ломбардец удержал его:

— Да замолчи ты, индийский петух!.. Он ведь не кончил еще рассказывать. Эй, сальный окорок, давай еще в счет будущего жалованья!.. А ты валяй дальше, дружище.

Сардинец допил пиво, вытер ладонью пышные усы и откашлялся:

— Так вот, значит, как было… Шельма Людвиг нарядил свой сброд в красные шарфы испанской пехоты, чтоб сбить нас с толку. Да не в этом главное, а в позиции…