Книга Париж - всегда хорошая идея, страница 21 – Николя Барро

— Какой повод? — спросила она в недоумении.

— Для «Боллинже», — коротко ответил он. — Есть что обмыть.

— Но ведь ваш день рождения еще впереди, — удивилась Розали, на всякий случай бросив взгляд на календарь. День рождения Макса приходился на последний день августа, и до него оставалось еще две недели.

— Да ну его — день рождения! — буркнул он ворчливым тоном, к которому Розали уже привыкла. — Эта ерунда для детей. Так как же? Найдется у вас время?

— Но тогда что же…

— Пусть это для вас просто будет сюрпризом, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — И оденьтесь понаряднее, мы идем в шикарный ресторан. Я заеду за вами на такси.

Он пригласил ее в «Жюль Верн». Это же надо такое — не куда-нибудь, а в «Жюль Верн»! Розали была настолько поражена, что не смогла отреагировать так, как это того заслуживало.

— Надеюсь, вам это не покажется безнадежно старомодным, — извиняющимся тоном сказал ей Макс, когда она под руку с ним, в платье цвета сливы, вошла в ресторан. — Я же не знаю, что сейчас модно в Париже.

— Старомодно? Да вы с ума сошли! Я же всю жизнь мечтала побывать тут наверху!

С сияющими глазами Розали подошла к заранее заказанному, накрытому белой скатертью столику возле окна и посмотрела на открывающийся сверху вид на Париж.

За спиной у нее послышалось тихое позвякивание, и официант в белом смокинге поднес к столику серебряное ведерко, в котором, окруженная кусочками колотого льда, покоилась темно-зеленая бутылка «Боллинже» с золотой этикеткой. Официант умелой рукой стал ее открывать, и пробка, издав легкий хлопок, выскочила из горлышка. Они сели, официант налил им шампанское в хрустальные бокалы, и тогда Макс достал из кармана что-то в бумажном пакетике, подозрительно похожее на книгу.

Он положил пакетик на стол, и Розали почувствовала, как у нее взволнованно забилось сердце.

— Не может быть! — воскликнула она. — Неужели это уже… уже…

Макс кивнул:

— Книжка, — сказал он. — Я еще вчера получил сигнальный экземпляр, Розали, и подумал, что вот он — повод распить с вами согласно вашему желанию бутылку «Боллинже». Извините, что я сначала темнил, но я счел правильным отметить такое событие вдвоем с вами.

Они подняли бокалы и чокнулись. Звон бокалов на секунду перекрыл гомон голосов из-за соседних столиков. Макс Марше посмотрел на нее с улыбкой:

— За «Синего тигра»! И за то, что он послужил причиной замечательного знакомства с вами!

Затем Розали бережно развернула книгу, погладила рукой гладкий переплет, на котором красовался улыбающийся кошачьей улыбкой синий тигр с серебряными полосами, и стала переворачивать страницу за страницей. «Получилось замечательно красиво», — подумала Розали. Ее первая книжка! Вот она какая, оказывается, на ощупь! Розали готова была запеть от радости.

— Вы довольны?

— Еще как! — радостно откликнулась она.

Она пролистала книжку обратно, от конца к началу.

— Мне хочется, чтобы вы мне что-нибудь в ней написали, — сказала она и только тут увидела в книге надпись: «Посвящается Р.».

— Ой, надо же! — воскликнула она, покраснев от неожиданности. — Вы необыкновенно добры! Спасибо! Просто не знаю, что и сказать…

— Просто не говорите ничего.

Розали действительно так обрадовалась оказанному ей знаку внимания, что не заметила, как мсье Марше при этих словах улыбнулся странной улыбкой.

Они еще долго пробыли в ресторане, наслаждаясь изысканными блюдами, а когда бутылка шампанского была допита, она, к собственному удивлению, вдруг сказала:

— Знаете, я ведь каждый год прихожу сюда в свой день рождения.

У Макса удивленно приподнялись брови:

— Да что вы? Сюда? В «Жюль Верн»?

— Не сюда, конечно, а на Эйфелеву башню. Я только недавно зареклась было это делать, а тут вдруг — хлоп! — появились вы! — Розали негромко засмеялась, голова у нее кружилась от хмеля, она смахнула свесившиеся на глаза волосы и, понизив голос, сказала: — Макс, я хочу открыть вам один секрет, только обещайте, что никому не расскажете. И пожалуйста, не смейтесь надо мной, если вам это покажется ужасным ребячеством!

— Буду молчать как могила, — сказал он. — И я никогда над вами не смеюсь, только улыбаюсь вам. Вы же знаете, что я пишу детские книги.

И так случилось, что Макс Марше, создатель синего облачного тигра, летающего по ночному небу и верящего в магию сокровенных желаний, сделался первым человеком, с которым Розали поделилась секретом Эйфелевой башни. А вместе с ним, разумеется, и теми тайными желаниями, которые она пускала лететь с Эйфелевой башни, три из которых нежданно-негаданно вдруг исполнились за последние три месяца. Ее открыли в качестве иллюстратора. Впервые в жизни ее мама высказала ей свое одобрение. И ее пригласили в «Жюль Верн», хотя сделал это и не мужчина ее мечты.

— Вот так-то! — весело заключила она. — Надеюсь, что вы не поймете меня неправильно, дорогой Макс. Вообще-то, я должна была бы оказаться здесь со своим другом, но и так тоже очень здорово.

— Думаю, я приму это как комплимент, — сказал, посмеиваясь, Макс.

А потом, когда они прощались на авеню Гюстава Эйфеля, он сказал:

— Итак, если я правильно понял, то не хватает только домика на берегу моря и человека, который любил бы поэзию и подарил вам нелепый замочек для решетки на мосту. Правильно? — Тут он ей подмигнул. — Боюсь, с таким заказом будет посложнее. Но не теряйте надежду!

Взглянув на витрину, на которой было выложено несколько экземпляров «Синего тигра», Розали невольно улыбнулась, вспоминая вечер с Максом, после которого прошло уже три с лишним недели. Такого замочка она, наверное, не получит никогда в жизни, но это не имело значения. Сегодня, кажется, был один из тех дней, когда все на свете шло как надо.

На улице она увидела человека, который, чертыхаясь, оттирал газетой ботинок. В настоящий момент он, видимо, смотрит на мир очень критически.

Он был высокого роста, со светло-каштановыми волосами, одет в темноголубой пуловер и бежевую замшевую куртку и, как видно, прогуливался никуда не спеша. Поравнявшись с ее лавкой, он мельком взглянул на витрину, остановился и, вернувшись назад, постоял немного перед ней, напряженно вглядываясь в выставленные вещи.

У него были голубые глаза необычайно красивого оттенка, такой сияющей лазурной голубизны Розали ни у кого еще никогда в жизни не встречала, и она разглядывала его так же зачарованно, как он — разложенные в витрине книжки.

«Недурен», — мелькнуло у нее в голове, и она поймала себя на очень приятной позитивной вибрации, за которой последовала очень приятная мысль.

Человек у витрины нахмурился, и на лбу у него появилась глубокая вертикальная складка. Он смотрел на витрину с недовольным, почти возмущенным выражением, и Розали мысленно задала себе вопрос, не лежит ли там что-нибудь неуместное для писчебумажной лавки, например паук-птицеед или дохлая мышь.