Книга Игра на жизнь, или Попаданка вне игры, страница 74 – Ирмата Арьяр

— Подожди еще минутку, Дэйтар. Я не верю в совпадения. Скажи, завоеванная демонами и погибшая сфера Кьор, звучание моей фамилии и похищение моей души — это не случайность?

Лучившиеся нежностью и радостью серые глаза Ворона мгновенно потемнели и перестали улыбаться.

— Вот об этом нам всем и надо поговорить, Тома.

Дэйтар перенес нас в холл перед малым кабинетом, я с трудом его узнала по уникальной резьбе на черной двери, изображающей атакующего ворона. Интерьер дворца тоже изменился, картины, прежде тусклые и хмурые, теперь поражали буйством красок и энергией, казалось, рвущейся в мир из тесных рам.

Лаори-Эрль, приветствуя хозяина, мигнул многочисленными «глазами» — полотнами с пейзажами, и они заиграли салютами и радугами. Я невольно провела по ближайшей стене рукой и почувствовала слабую пульсацию, словно где-то в недрах горы билось огромное сердце.

На ближайшей картине появился ворон — спланировал на ветку дерева и склонил набок голову. Показалось, что птица улыбается. Каркнув, птица сорвалась с ветки, метнулась вправо, на миг появилась в следующей картине, как в окне, и по цепочке полотен направилась к кабинету.

Дверь была приоткрыта.

— Там, в салоне, синенькое чучело, на которое я потратил три пули. Это был действительно демон? — явственно прозвучал густой и уверенный бас Андрея Васильевича Коршунова. — Настоящий? Живой?

Дэйтар распахнул дверь, пропустил меня вперед и ответил:

— Демон был настоящий, живой, cap Андрей. А ваши пули, надеюсь, были серебряные?

При нашем появлении мужчины, расположившиеся в креслах и на диване, поднялись, а папа так быстро оказался рядом со мной, словно обзавелся личным порталом.

— Томка, дочка! — Он стиснул меня в медвежьих лапах. — Кровинка моя маленькая…

Я хлюпнула носом и… позорно разревелась. Слезы неудержимо катились из глаз, пока Коршунов, оторвав меня от груди, не спросил тихо:

— Этот смазливый… кхм… женишок тебя обидел?

— Нет! — перепугалась я. — Никто не обидел. Это я от радости плачу. Я тебя три года не видела и думала, что уже не увижу!

Коршунов снова прижал к широкой груди мою голову и бережно погладил по волосам, как в детстве.

— Мне тут уже рассказали в общих чертах. Не могу поверить! Чистое фэнтези какое-то! Что же ты пережила, моя милая, страшно представить. Но знаешь, я догадался, что месяц назад в больнице очнулась не ты. Не моя дочь. Вроде внешне ты, а внутри — чернота. И я бился над этой загадкой.

Маги с умилением наблюдали за воссоединением семьи.

— Кхм, — деликатно кашлянул мой учитель менталистики, магистр Нэйсон. — Прошу прощения, cap Андрей, что вмешиваемся…

— А вы не вмешивайтесь, уважаемый, — отмахнулся Андрей Васильевич. — На пару минут беседы с дочерью я имею полное право. И заметьте, даже не требую, чтобы наш с ней разговор проходил без свидетелей. Я по доброте душевной даже напоминать не буду, что вашему хозяину полагается за похищение землянина и его дочери. Вот только спрошу. Тома, ты добровольно согласилась на брак с этим… хм… иностранцем? Что-то эта драчливая компания на развалинах пустого амбара с голым камнем в центре не произвела на меня впечатления законной свадебной церемонии.

Я хихикнула. А ведь действительно отец в корень зрит — третий этап риртонской свадебной церемонии нельзя назвать завершенным. Кольцами не обменялись, благословения Небес не получили.

— Добровольно, папа. Я люблю Дэйтара. Ты ведь нас благословишь?

— Ты уверена? Как я понял, тут сплошь да рядом какие-то Кашпировские. В смысле на мозг могут наступить так, что и не заметишь.

— Пап, я тоже менталистка, и на мне защита.

Была. А если в родном теле никакой защиты уже нет? Выглянув из-за широкого отцовского плеча, я нашла взглядом магистра Нэйсона. Тот кивнул:

— Есть защита, есть. Ты забыла, ученица, что магия — это душа и разум, а не тело. Твое ментальное тело сменило физическую оболочку, но твой талант остался при тебе. И я вижу, что талант этот наследственный. Вы тоже ментальный маг, сар Андрей.

— На Земле нет магии! — одновременно возразили мы с папой.

— Есть, — уверенно сказал Ворон. И, ловко выдернув меня из ослабевших папиных объятий, провел к диванчику и усадил поближе к накрытому столику. И тарелку с кусками мяса и хлебом не забыл подвинуть, и вина налить. Обожаю моего пернатого!

Сам он тоже сел рядом и протянул руку за моей спиной вдоль спинки дивана, как бы утверждая свое право собственности. Отец нахмурился, но за пистолет хвататься не стал. Да и дворецкий отвлек, предложив ему бокал вина на серебряном подносе.

— Возможно, магии у вас мало, — продолжал Дэйтар, — или она присутствует локально в каких-то особых точках, а не разлита, как океан, подобно сфере Суаф. В мире, лишенном магии, не развивается воображение, а это свойство высшего разума. А значит, не будет ни сказки, ни мечты, ни прозрений и пророчеств, ни даже рационального планирования будущего, а это тоже свойство высшего разума. В таком мире невозможны легенды и мифы о магических существах, а Тома мне рассказывала, что такие легенды у вас есть. В полностью немагический мир невозможно проникнуть ни демонам, ни нам, Проводникам. А о демонах у вас знают. Тамару они не удивили. И душа Томы была похищена ими. Кстати, то, что душа вашей дочери смогла в минуту смертельной опасности самостоятельно выстроить путь в родной мир, это тоже магия. Причем родственная магии сферы Суаф.

Моему изумлению не было предела. Я как-то не задумывалась, каким образом оказалась в зазеркалье родного мира. А уж о том, как получилось прорваться сквозь тугую серую пелену и снова оказаться в родном теле, причем без всяких кровавых ритуалов, я и не надеялась понять.

— Я нашла путь? Сама?

— Сама. Я, когда понял, что происходит, еле успел сесть тебе на хвост. Мне оставалось только вливать в тебя силу и следить, чтобы ты не попала в ловушку. Путь ты выстроила сама.

— Но я ничего не помню! Это невозможно!

— Думаю, помогло твое участие в поисковых ритуалах Белого Ворона. Это хорошая тренировка. Бывает, что память о междумирье стирается более сильными событиями, случившимися сразу после путешествия. Как сон стирается яркостью яви. Если бы Зеф-Эмитх не напал, ты бы смогла удержать в памяти свой первый путь.

— Первый? — с подозрением прищурилась я.

— Думаю, об этом лучше расскажет мой советник. Он сейчас подойдет. — Дэйтар коснулся чеера в ухе, а я с тоской вспомнила о моем невидимом союзнике. Наверное, Аркус на меня окончательно обидится. Его якорь остался висеть на теле Тиррины, а она сейчас лишь хладный труп в подземелье. Даже жаль девчонку. Злая жизнь и глупая смерть.

«Нашла кого жалеть, птичка», — фыркнул знакомый голос.

Я на радостях даже ворчать не стала, что дух опять без спроса залез в мою голову.