Книга Пока еще здесь, страница 65 – Лара Вапняр

– Владимир, верно?

Этого он не ожидал. Он ожидал, что она и вовсе не вспомнит его имени, но чтобы вот так перепутать? Как будто он какой-то случайный русский парень со случайным русским именем.

– Вадик, – поправил он.

Она сконфуженно наморщилась.

– Точно! Прости!

Этот здоровенный берет портил ее. Он заметил, что она немного постарела. Она была не накрашена, и от этого выглядела на удивление беззащитной. Две глубокие морщины словно отсекали рот от щек. А красивые янтарные глаза горели еще ярче, оттененные темными кругами. Она все время проводила по губам костяшками пальцев. Он не мог припомнить, делала ли она так тогда.

– Мне понравилось на чтении, – сказал Вадик, показывая на книгу подмышкой.

– Спасибо! Мне тоже показалось, все прошло хорошо. И спасибо, что купил! Я ведь редактор Джона. Тебе нравятся его произведения?

Вадик ответил, что читал его не так уж много, но очень оценил, что Гармаш не идет на компромиссы, в нем нет пиетета перед запросами публики. Немногие отваживаются так писать в наше время.

Рэйчел согласно кивала. Он явно немного расположил ее к себе. Теперь самый момент пригласить ее выпить. Большим усилием он унял бешено скачущее сердце и решился.

– Ну только если совсем ненадолго, – ответила она. – Мне надо быть дома к десяти.

Вадик не знал приятных местечек в этих краях. Он мысленно пнул себя, что не подготовился, не поискал в интернете перед чтением.

– Этот выглядит вполне нормально, – сказала Рэйчел, показывая на соседний бар.

Они зашли, поморщились от громкой музыки пятидесятых и сели за столик в углу потише. Рэйчел заказала бокал вина, Вадик пива, и к моменту, когда все это было прикончено, они уже успели рассказать друг другу о всех значимых событиях в своих жизнях. Рэйчел повезло, ее взяли интерном в Random House сразу после выпуска, а потом еще больше повезло, когда через год взяли в штат. Потом одна из старших редакторов ушла, открыла собственное издательство и позвала Рэйчел с собой. Платят копейки, но работа ей очень нравится. Его работа сугубо материалистичная, а приложения Боба глупые. Никакой экзистенциальной идеи в “Пляшущей дрозофиле” нет и в помине. Главная ее цель – разрекламировать генетические анализы для профита медицинских компаний. Да и вообще его позиция в компании Боба слишком низкая.

Он сказал, что выступает партнером в стартапе, который разрабатывает замечательное приложение. Которое позволит тебе сохранить свой голос в онлайне после твоей смерти. И не просто голос, а самую суть человека. Потому что где еще нынче проявляется человек, как не в соцсетях?

Рэйчел была явно под впечатлением. Сказала, что это наверняка очень сложно.

– Сложно, – согласился Вадик. – Но если взять высококлассных программистов и высококлассных лингвистов, это более чем выполнимо.

Он прикинул, стоит ли упомянуть Федорова, но придумал кое-что получше. И сказал, что это “Гамлет” навел его на идею.

– “Гамлет”? – переспросила Рэйчел.

– Да. Дальше – тишина.

– О, да-да, – произнесла она. – “Гамлет”. Ты и его, небось, наизусть знаешь.

Вадик уловил насмешливые нотки в ее голосе, но, может, это его мнительность. Вообще-то он и вправду помнил довольно много из русского перевода.

Чтобы сменить тему, он сказал, что теперь живет в Вильямсбурге и ему очень нравится этот район.

Рэйчел жила в Гринпойнте. Со своим женихом Питером, журналистом. Они собираются пожениться в мае. Эта новость не ошарашила Вадика. Он уже по ее манере держаться понял, что она либо замужем, либо что-то серьезное. На ней как будто была футболка с огромной надписью “Занята”. Вадику ужасно захотелось приврать, что и у него была невеста.

Он назвал Седжян и сказал, что она ушла к его лучшему другу.

– Мерзко, – заметила Рэйчел, но была тронута меньше, чем хотелось.

Вадик узнал игравшую песню: “Прощай, любовь”. В точку, подумал он. Пошло, но в точку.

Рэйчел проверила сообщения и сказала, что есть время на второй бокал.

И вот тогда они заговорили про тот самый день. Оба очень хорошо его помнили, но в мелочах – каждый по-своему. Рэйчел не помнила запаха хлорки в дайнере и спящего бездомного в углу. Не помнила, что шел снег. Не помнила своих разъяренных нападок на Леонарда Коэна. Рассмеялась, когда Вадик что-то процитировал. Вадик не помнил, что всю дорогу до квартиры Рэйчел звенел мелочью в кармане. Она нашла потом два четвертных на полу спальни. Не помнил собаки (ее звали Киблс), которая подошла и обнюхала его в подъезде дома. “Ты еще сказал ей что-то по-русски”. Не помнил, что Рэйчел не спала, когда он уходил. Она слышала, как он ходит в соседней комнате, и окликнула его. Он не ответил. Вадик сказал, что не слышал ее.

Он попросил у нее прощения.

Она запротестовала: “Нет! Тебе не за что извиняться!”, да так горячо, что чуть не опрокинула свой бокал.

Она сказала, что для нее их встреча была прекрасна от и до. Все годы в колледже у нее был только один бойфренд, и он бросил ее за несколько месяцев до переезда в Нью-Йорк. Она еще не оправилась от этого расставания, и все вдобавок пугали, что с отношениями в Нью-Йорке все очень жестко. Она была тихой начитанной девочкой со Среднего Запада – большой вопрос, по плечу ли ей все это. Соседка по комнате посоветовала: “Просто нужен отвратный секс на одну ночь, тогда потом все будет казаться не таким уж ужасным”.

Так вот что это было, подумал Вадик, ее первый отвратный секс на одну ночь?

– И я подумала, ну нет, я так не смогу. Быть голой с каким-то совершенно незнакомым человеком? Дотрагиваться до его интимных мест? Позволить ему касаться моих? А потом решила, что надо это сделать. Доказать себе что-то или вроде того. Как ринуться на горных лыжах по черной трассе. Или прыгнуть с парашютом.

Вадик наблюдал действие второго бокала – ее явно отпустило или, как говорили в России, у нее “развязался язык”.

– И тут ты. Высокий. Иностранец. В своем смешном профессорском пиджаке. Да еще с Сартром! Поверить не могла, что кто-то станет читать Сартра в дайнере. И английская поэзия на русском. Оттого, что ты был таким необычным, было намного легче. Как будто занимаешься сексом не с человеком, а с чудаковатым литературным персонажем. Мне не было страшно или стыдно.

Окей, подумал Вадик.

– А потом и сам секс оказался неожиданно хорош. Напряженный, неловкий, конечно, но все равно настолько лучше, чем я думала.

Она потянулась к бокалу, но он был пуст, и она залпом допила воду.

– Ну то есть, когда ты ушел, не попрощавшись, было немного обидно, но я решила, что это неизбежная часть подобного опыта. Секс на одну ночь потому так и называется. Нужно испытать эту боль, чтобы почувствовать себя по-настоящему свободной.

Теперь уже не было нужды объясняться. Но все же Вадик чувствовал, что надо что-то сказать.