Книга Тайное место, страница 43 – Тана Френч

Судя по информации Конвей, раньше никто ничего подобного про Криса не рассказывал.

– Какая прелесть, – вздохнул я.

– Ага. Элейн потом не ходила никуда, где могла встретиться с парнями из Колма, несколько недель и, по-моему, до сих пор на диете, а она, между прочим, вовсе не была толстой. А Крису ведь это было ни к чему. В смысле, это же просто маффин, не последние билеты на финал чемпионата мира по регби. Но Крис был уверен, что Элейн должна была уступить, как только он дал понять, что чего-то хочет. А когда она этого не сделала, – Холли скривилась, – он ее наказал. Решил, что она этого заслуживает.

– А какая у Элейн фамилия? – спросил я.

Пауза, короткая.

– Хини.

– Кому еще досталось от Криса?

Она пожала плечами:

– Я за ним не ходила и не записывала. Многие, наверное, не обращали внимания, потому что, я ж говорю, это бывало редко и в основном чтобы рассмешить остальных. Он всегда делал вид, что это так, просто посмеяться. Но Элейн заметила. И прочие, кого он достал, они тоже наверняка замечали.

Конвей встряла:

– В прошлом году ты такого не говорила. Сказала, что едва его знала, но он вроде ничего.

Холли задумалась. Ответила, тщательно подбирая слова:

– Я была младше. Все считали Криса милым, вот я и подумала, что он и правда милый. Только позже поняла, как он себя вел на самом деле.

Ложь. Ложь, которой ждала Конвей.

Конвей указала на фотографию у меня в руке:

– Так зачем ты нам это принесла? Если Крис был таким козлом, не пофиг ли тебе, поймают его убийцу или нет?

Взгляд примерной девочки.

– Мой отец детектив. Он хотел бы, чтобы я поступила правильно. И не имеет значения, нравился мне Крис или нет.

Опять ложь. Я знаю ее отца. Правильные поступки ради правильных поступков в его репертуар не входят. Он в жизни ничего не сделал просто так.

Хрен чего из нее вытянешь, сказала Конвей. С ней разговаривать – как зубы драть. В прошлом году Холли не хотела, чтобы убийцу поймали, или ее это не волновало настолько, чтоб высовываться. В этом году – волнует. Надо узнать почему.

– Холли, – начал я. Наклонился вперед, поймал ее взгляд: это л, поговори со мной. – Ты почему-то очень заинтересована в раскрытии этого дела. В чем причина? Отец тебе наверняка говорил, что такие детали могут нам помочь, даже если ты сама не знаешь как.

Холли ответила сразу и не задумываясь:

– Не понимаю, о чем вы. Нет никаких особенных причин. Просто пытаюсь поступать правильно. Можно мне идти?

– У тебя есть парень? – спросила Конвей.

– Нет.

– А почему?

Опять это ангельское личико.

– Я ужасно занята. Школа и все такое.

– Ну, раз ты такая умница, – хмыкнула Конвей, – можешь идти. Всех восьмерых сюда, – скомандовала она Хулихен.

Когда они вышли, Конвей обернулась ко мне:

– Если бы Холли знала, кто убил Криса, пошла бы она к тебе или к отцу? Рассказала бы кому-нибудь напрямую?

Или смастерила бы эту карточку и принесла мне.

– Может, и нет, – ответил я. – Она уже была на месте свидетеля, и это оказался не самый приятный опыт, так что повторять она, возможно, и не хотела бы. Но если она намеревалась нам что-то передать, то постаралась бы убедиться, что послание до нас точно дойдет. Анонимное письмо, к примеру, со всеми подробностями. Не такой расплывчатый намек, как эта фотография.

Конвей задумчиво крутила ручку в пальцах. Кивнула:

– Ладно. Но вот что я заметила. Твоя Холли говорит так, будто тот, кто повесил фотографию, хотел, чтобы она попала к нам. Фотография не должна была просто снять груз с чьей-то души, эта девочка хотела что-то рассказать именно нам и нашла вот такой способ.

Холли больше не моя. Это было очевидно – по крайней мере, мне. Но вслух я этого не сказал. Вместо этого заметил:

– Возможно, Холли чувствует себя неловко, что пришла ко мне. В таком возрасте поговорить с кем-нибудь из взрослых о проблеме – целое дело, становишься стукачом, а хуже этого ничего не придумаешь. И потому она убеждает себя, будто кто-то хотел, чтобы она это сделала.

– Может быть. А может, она точно знает. – Конвей задумчиво погрызла колпачок ручки. – Если так, каковы шансы из нее это вытащить? Как это сделать?

Одно из двух: никак или никак. Разве что Холли сама хочет нам рассказать и ждет нужного момента, только мы не понимаем какого.

– Я ее разговорю, – пообещал я.

Конвей скептически выгнула бровь: посмотрим.

– Хочу увидеть их всех вместе. И на этот раз буду говорить я. А ты только наблюдать.

Я прислонился к подоконнику. Солнце припекало сквозь пиджак. Пока девушки гуськом просачивались в класс, Конвей размеренно прохаживалась, засунув руки в карманы брюк.

Расселись, как птички на ветках. Компания Холли у окна, Джоанна со своими – у двери. Друг на друга не смотрят.

Девчонки неловко ерзали на стульях, озадаченно хлопали глазами, перешептывались. Они-то думали, что с ними закончили, и уже с облегчением выбросили нас из головы. Во всяком случае, некоторые.

Конвей через плечо отрывисто сообщила Хулихен:

– Можете подождать снаружи. Спасибо за помощь.

Хулихен возмущенно открыла рот, потом закрыла, издала очередной мышиный писк и юркнула в коридор. Девчонки перестали перешептываться. Отсутствие Хулихен означало отсутствие пусть эфемерной, но все же защиты со стороны школы; они оказались полностью у нас в руках.

Вместе они выглядели странно, невнятным цветным пятном, как это их Тайное Место. Я не различал больше отдельных фигур – лишь мозаика из гербов на блейзерах и девчачьих глаз. Мы в меньшинстве. Посторонние.

– Итак, – начала Конвей, – одна из вас нам сегодня соврала.

Они замерли.

– Как минимум одна. – Конвей остановилась, достала фотографию, продемонстрировала. – Вчера вечером одна из вас повесила эту картинку на доску с секретами. А потом сидела здесь и несла всякую чушь про “Ой, что вы, это не я, никогда раньше не видела”. Это факт.

Элисон моргала, точно у нее тик. Джоанна скрестила руки на груди и, покачивая ногой, обменивалась с Джеммой взглядами – мол, боже, неужели нам приходится это выслушивать. Орла сжимала губы, пытаясь унять нервный смешок.

Компания Холли сидела спокойно. Они не переглядывались, но склонили головы, словно прислушиваясь – друг к другу, не к нам. И чуть сдвинулись к центру, как намагниченные, как будто растащить их в стороны мог разве что Супермен.

Что-то такое там было.