Книга Мёртвая рука капитана Санчес, страница 12 – Серж Запольский, Нина Запольская

– Скажите им, что Рука надёжно охраняется и при малейшей опасности для шхуны сразу пойдёт на дно, к рыбам.

– Вот что-то такое я им и говорю, – пират сделал шаг назад и заговорил громко, прежним ухарским тоном. – Что не такой дурак капитан Веласко, чтобы всё не предусмотреть. Что надо ждать. Но с каждым днём мне всё труднее выполнять наше с вами соглашение.

И он улыбнулся невозможно горько, с видимым сожалением.

– Капитан Авила! – с жаром воскликнул капитан. – Я чувствую, что жизнь пирата – она не для вас. Переходите на мой корабль, я приму вас в свой экипаж!

– Кем? Простым матросом? – Капитан Авила презрительно скривился и исподлобья посмотрел на капитана.

– Да. Простым матросом, – ответил капитан, уже осознавая, что его предложение будет отвергнуто.

Пиратский капитан, казалось, задумался, но лишь на ничтожную долю мгновения, потом тряхнул головой, опять лихо ухмыльнулся и сказал:

– Нет! Я уже побыл матросом, хлебнул лиха. Уж лучше я пока покапитанствую. А там – будь, что будет.

Он напряжённо посмотрел на капитана, губы которого невольно растянулись в кривую улыбку.

– О, не думайте обо мне плохо! – вдруг вскричал пират, хватая капитана за руку и тут же отпуская. – Я нападаю на богатых и граблю у них то, что эти негодяи отняли у бедняков, прикрываясь своим мошенническим законом! Проклятие и кровь – на богатстве этих мерзавцев! Я…

Тут он запнулся, словно наткнувшись на что-то с разбегу, и замолчал, и стоял так, отвернувшись, какое-то время. Капитан не знал, что ответить этому пирату и огляделся по сторонам.

На берег уже потянулись первые матросы со шхуны с бочонками воды, они стали грузить их в шлюпку. Капитан подошёл к ним и приказал:

– Отвезёте воду – и назад. Дик – старшиной шлюпки.

Капитан и доктор Легг оттолкнули тяжёлую шлюпку от берега, и капитан ещё раз удивился необычному цвету здешнего песка, и ему вдруг на мгновение захотелось стянусь с себя мокрые сапоги и походить босиком по прибою, но вместо этого, скользнув взглядом по сидящей Дэниз и предостерегающе глянув на доктора, он опять пошёл к капитану Авила.

Вечером капитан, штурман Пендайс, мистер Трелони и доктор Легг стояли на квартердеке и неспешно разговаривали. Доктор был удивительно задумчив, в беседе участия почти не принимал, а всё больше отворачивался и смотрел в море. Потом, улучив паузу в разговоре, он повернулся и сказал неожиданно и, как показалось штурману Пендайсу, совсем не к месту:

– Женщины – это божественное чудо, джентльмены.

Вздохнув и прикрыв на миг мечтательно глаза, доктор продолжил с прежним пылом:

– Я более чем уверен, что когда-нибудь, в будущем, врачами будет установлен какой-нибудь замечательный факт… Ну, вроде того, что мужчины решают творческие задачи только одним полушарием мозга, а женщины – сразу двумя… Я даже более чем уверен в этом.

Доктор замолчал, и ему никто не посмел возразить.

****

На заре капитана разбудили звуки аврала, и он выбежал на палубу босой, на ходу заправляя рубашку.

– Парус на горизонте… В вестовом направлении, – доложил боцман Джонс и протянул ему подзорную трубу.

Но капитан не смотрел на парус.

– Где «Гордый»? – спросил он тревожно.

– С подветренного борта. Два-три румба от траверза*, – ответил боцман.

Капитан, отыскав «Гордый», стал следить за ним.

– «Гордый» помчался за парусом! – произнёс капитан через некоторое время.

– А мы, сэр? – спросил боцман.

– А мы и «Принцесса» должны идти за ним, на два узла медленнее, но не выпуская его из виду, – ответил капитан и добавил: – Просигнальте штурману на «Принцессу».

И «Архистар», до этого словно замершая в тяжёлом молчании, вдруг ожила: раздались пронзительные крики боцмана, матросы бросились по своим местам, поднялся гвалт. И до самого вечера «Архистар» и «Принцесса» догоняли пиратский бриг, преследовавший неизвестный парус, а капитан думал, что он не знает, чего больше ему хочется сейчас – чтобы бриг капитана Авила вернулся с добычей, захватив неизвестный корабль, или чтобы этого не случилось.

Когда стемнело, и на шхуне зажгли бортовые огни, капитан угрюмо сказал мистеру Трелони, поднявшемуся на квартердек:

– Если пираты упустят этот корабль – они будут злые.

– Не слышно, чтобы они его догнали, – ответил мистер Трелони.

Он поднял свою трубу, посмотрел в неё в сторону бортовых огней «Гордого» и опустил, уже ничего не увидев из-за темноты. Всю ночь вахтенный следил за огнями «Гордого», который вернулся к «Архистар» и «Принцессе». Все корабли легли в дрейф*.

На утро с пиратского брига причалила шлюпка, и на борт шхуны поднялся хмурый и словно бы сонный пират. Боцман Джонс проводил его к капитану.

Приблизившись и как-то нехотя поклонившись капитану после секундного замешательства, пират пробормотал, с трудом подбирая слова:

– Эта… Капитан Авила зовёт… Вас на борт.

– Сеньор, – с нажимом подсказал боцман пирату.

Пират оглянулся на боцмана, облизал губы и повторил с неохотой, снова кланяясь капитану:

– Зовёт вас на борт, сеньор.

– Зачем? – спросил капитан.

Пират нагнулся, почесал ногу, зевнул во весь рот и, не выпрямляясь и не переставая чесать ногу, сказал:

– Эта… Он выбрал вас, эта… Исполнителем своей казни… Сегодня днём его казнят…

****

Поднявшись к пиратам на палубу «Гордого», капитан ещё раз повторил:

– Если я и мои матросы не вернёмся на шхуну через два часа – ваша Рука сразу пойдёт за борт… Что с капитаном Авила? Зачем он меня зовёт?

Пираты тяжело молчали. Они окружили капитана и Платона плотной толпой, почти прижав к борту. Среди них было много чернокожих и оливково-смуглых людей. И все они были вооружены и глядели озлобленно. Тут один из пиратов – здоровенный детина, возвышающийся за спинами остальных, сказал веско:

– Кодекс Робертса… Он нарушил кодекс Робертса, запрещающий драки на борту! На берегу стреляй – сколько влезет, но не на борту. А капитан Авила застрелил нашего квартирмейстера Дарка. За это ему полагается – смерть.

И он повернулся к грот-мачте. Пираты расступились, и капитан увидел капитана Авила, привязанного к колонне мачты. Кто-то маленький, оборванный и донельзя грязный, скаля в довольной улыбке редкие зубы, возился перед ним на карачках с верёвкой в руках по заплёванной, мусоренной палубе.

«Завязывает ему ноги потуже», – понял капитан и шагнул ближе. Тут он встретился с капитаном Авила глазами и не узнал его.

Глаза осуждённого капитана горели лихорадочным огнём, но сквозь это возбуждение уже проглядывало бессилие. Губы его кривились, словно он пытался, как всегда, залихватски улыбнуться, и в этой недоконченной улыбке капитану чудилось что-то жалкое, судорожное. Словно почувствовав, какое он сейчас производит впечатление, капитан Авила низко склонил голову и, не в силах закрыть лицо связанными руками, отвернул его в сторону.