Онлайн книга «Мёртвая рука капитана Санчес»
|
Миссис Трелони, которая вошла в гостиную, услышала последние слова и воскликнула нервически: – Ах, капитан! Вы просто рвёте мне сердце! Джентльмены поспешно встали и поклонились хозяйке. Все вместе они представляли очень изысканную живописную композицию в духе рококо: прекрасная дама в пышных юбках на кринолине, а вокруг неё склонённые в низком поклоне галантные кавалеры в чулках, туфлях, жюстокорах и камзолах. А всё вместе: кружева, обшлага, банты, пряжки, каблуки, манжеты, круглые оловянные и серебряные пуговицы. – Но что получается? – воскликнула миссис Трелони, отводя заплаканные глаза в сторону. – У нас в руках оказывается всё больше и больше нитей, ведущих к поиску сокровищ. – И эти нити ведут в Африку! – вскричал мистер Трелони, вскидывая руку к потолку, при этом пышные кружевные манжеты его изящно опали вниз. – Ну, – протянул капитан и опять посмотрел на дверь. – Я бы не стал утверждать так категорично. – Но Платон же говорит, что это птица из Африки! – заспорил сквайр. – Платон может и ошибаться, – стал почему-то упорствовать капитан и опять посмотрел на дверь, белёсые брови его нахмурились. Платон молчал, поводя чёрными глазами с одного на другого – когда вошла миссис Трелони, он встал и больше уже не садился. И тут доктор спросил: – Миссис Трелони, а нельзя ли мне посмотреть вашу пенковую трубку? Все удивились, а сквайр так даже привстал со своего кресла и пробормотал: – Джеймс, вы что-то заметили? Славное лицо доктора покраснело от всеобщего внимания. – Не знаю, Джордж, – проговорил он. – Мне могло вчера показаться издалека. Но я всю ночь думал… – Так что же мы сидим? – Миссис Трелони встала и направилась к выходу. В потайной комнате пенковая трубка была незамедлительно извлечена из сундука и вручена доктору. Тот взял трубку, покрутил и сказал, ухмыляясь: – Ну, вот… Я так и думал. – Что?.. Что такое?.. Говорите же, доктор! – закричали все. – Я никогда бы не заметил, если бы не привык к виду старинных анатомических атласов, – начал рассказывать доктор. – Анатомические рисунки раньше делались, да и сейчас тоже делаются, очень хорошими художниками и блестящими рисовальщиками. А на них и дьявол стоит между хирургическими инструментами, и ангел, и травка нарисована, и розы… В общем, всё очень декоративно и затейливо. – Ну и что, доктор?.. Что? Да говорите же, умоляем! – Никто ничего не понимал, и все сгорали от нетерпения. – Не знаю, относится ли это к делу… Только на вашей пенковой трубке, с двух сторон, вырезано изображение тонкого кишечника, – сказал доктор, довольно ухмыльнулся и передавал трубку мистеру Трелони. – Как тонкого кишечника? – вскричали все в голос. – Не может быть! А мы думали, что это причудливая арабеска*! – Да вот уж нет! В центре – скопление тонких кишок. Правда уложены они очень декоративно. А слева, видите? Восходящая кишка – фрагментарно… Сверху, намёком – поперечно-ободочная, справа – нисходящая, а потом – сигмовидная и прямая… Они словно обнимают тонкий кишечник рамочкой! – Довольный доктор продолжал улыбаться и только что руки не потирал. – Я вам завтра атлас принесу, сами посмотрите. – Да мы верим вам, доктор, верим, – сказал сквайр растерянно. – Только мы теперь уж точно ничего не понимаем. Доктор перестал улыбаться и проговорил виновато: – Ну, а я уж и подавно не понимаю здесь ничего… Капитан, который сидел всё это время, задумчиво потирая переносицу, встал и сказал: – Это, мне кажется, какое-то зашифрованное послание. Доктор, как будет по-латыни «тонкий кишечник»? – “Intestinum tenue”, – не задумываясь ни на секунду, ответил доктор. – По звучанию слов это никому ничего не напоминает? – спросил капитан с надеждой. Все молчали, посматривая друг на друга. – Но у тонкого кишечника ещё есть разные отделы. И у всех есть свои названия, – сказал доктор. – Двенадцатиперстная, тощая и подвздошная… – Боже мой! Так много? И зачем столько? – сердито вскричал сквайр и забегал по комнате, потом остановился и спросил: – А они как называются? – «Duodenum». «Jejunum». «Ileum», – сказал доктор и потупился. Сквайр опять забегал по комнате, бормоча себе под нос: – Нет, скажите пожалуйста!.. «Дуоденум»! «Еюнум»! «Илеум»! Все заволновались, повторяя латинские слова. – Отставить панику! – скомандовал капитан. – В конце концов, это только три слова. И лично мне слово «илеум» очень нравится. Им вполне можно было назвать какое-нибудь географическое место. Например – остров Илеум. Или – гора Илеум… Или – водопад Илеум… – Водопад, а где? В каком месте? – сквайр остановился и с надеждой посмотрел на капитана. – Этого я не знаю, мистер Трелони, – Вздохнул тот и сказал, как бы, нехотя: – С названиями надо разбираться на месте. – Да, капитан! – вскричал сквайр. – Ах, как вы это верно сказали! Конечно на месте! И надо идти в Африку! Тут сквайр обернулся на миссис Трелони и точно запнулся – от былого его восторга не осталось и следа. На миссис Трелони лица не было, то есть, конечно, было, но нарисованное – румяна, белила и прочее. Настоящее её лицо словно пропало, а сама она почему-то принялась обмахиваться веером, отвернулась к стене и спросила сдавленным голосом: – Джордж, почему в Африку? – Потому что в других местах мы уже были, – машинально ответил сквайр голосом, лишённым всяких интонаций. В комнате наступила тишина. Через секунду миссис Трелони справилась с волнением, повернулась к гостям и сказала с натянутой улыбкой: – Я приглашаю всех обедать… Сейчас я узнаю, накрыли ли на стол. И она прошла, шелестя юбками и пряча лицо от мужчин, к выходу. Через некоторое время в комнату пришёл дворецкий Диллон и пригласил гостей к столу. Сквайр вздохнул, убрал пенковую трубку в сундук, закрыл его на ключ. Джентльмены прошествовали в столовую. Обед был подан по-домашнему, поэтому китайский фарфор и начищенное столовое серебро особенно эффектно выделялось на тёмной поверхности большого стола из состаренного дуба. Вот только за столом было очень невесело. Во-первых, усаживаясь за стол, миссис Трелони сказала, что Сильвия со вчерашнего дня себя неважно чувствует и если и выйдет к столу – то позднее. А во-вторых, сама она была тоже явно не в себе: глаз от тарелки не поднимала, в разговоре участия не принимала, предоставив деверю развлекать гостей. Так что, говорили только мистер Трелони и доктор. Капитан тоже молчал, изредка хмуро поглядывал на двери в столовую. Платон, которого также пригласили за стол, молчал тем более. |