Онлайн книга «Любимые женщины клана Крестовских»
|
Лукич посмотрел на часы. Пора идти. Поди, уже ждет кто по делу. За пару часов разгребет, потом к мужикам присоединится. Искать Михаила надо, искать. Сегодня они в другой лес пойдут, за реку. Вдруг туда Мишку отволокли? Вот только живого ли? Лукич надел фуражку, вышел за калитку и завел мотоцикл. Большой бревенчатый дом с надписью над крыльцом «Милиция» в яркий синий цвет он выкрасил собственноручно. Чтобы видно издалека. А буквы – белые. Две комнаты и КПЗ, как громко называлось обнесенное решеткой место, вот все помещения. У двери в его кабинет сидела на стуле старая бабка Макарова. – Что, опять? – Лукич посмотрел на ее разбитую губу. – Напился, ирод. Забери ты его, Христа ради, Лукич, я отдохну чуток! – Бабка чуть не плакала. – Да ты пойми! Забрать надолго я его не могу. А выйдет – и опять тебе наподдаст. Давай миром. Я с ним сейчас поговорю, пойдем. – Да здесь он. Дед, – крикнула она в открытое окно. – А ну заходи, Макаров! Тебе сколько лет, дед? – Ну, семьдесят третий пошел. – В тюрьме решил остаток лет отсидеться? Бабка тихонько ойкнула. – Эт за что ж?! – За регулярные избиения жены. – Так я ж любя! – Дед искренне удивился. – Слушай внимательно, Макаров. Еще раз, и она, – он показал на бабку, – напишет заявление. По форме. И тогда я тебя посажу. – Куда? – Сначала сюда. Ну а потом… Бабка вдруг проворно вскочила, схватила мужа за руку и потянула к выходу. – Пошли, что ль, отсюда. Ты извини нас, Лукич. Мы сами как-нибудь. – Идите уж. – Семен Лукич махнул рукой. «Быстро я управился. На сегодня все или еще кого принесет? – Он достал из кармана прихваченную с собой тетрадку. Да, не зря, видно, фигура эта крутилась на барском кладбище. Старые это дела, точно старые. Сокровища ищут. Только что искать? Нет там ничего, я по молодости сам там все обшарил. Что Санек говорил? Крест поворачивался? Привиделось ему. Могилы там как могилы. Кресты все в землю вкопаны, куда им вращаться-то? Придумал Санек, для пущего ужаса придумал. – Лукич посмотрел в окно. – Ко мне идет или так прогуливается?» – успел подумать он. – Здравствуйте, Семен Лукич. – И вам не болеть. Случилось что? – Нет. Пришел помощь предложить. – Да не нужно пока ничего. Мужики в дальний лес подались. Я туда же сейчас поеду. Хочешь, давай со мной, – перешел он на «ты». Лукич внимательно посмотрел на Махотина. Согласится или просто так пришел, из вежливости? – Хочу. Слушай, Лукич. – Махотин тоже перестал церемониться. – Мне ведь помощь твоя нужна. Помоги разобраться. Только послушай сначала, мне издалека плясать надо. – Давай, слушаю. – Я жил в Кротовке. Двадцать два года назад. Слышал, тогда там пожар был? Женщина молодая сгорела. – Слышал. И еще ребенок… – Нет-нет! Дочка жива осталась. Ее спасли. Корзинку с ней я под дверью у себя нашел через несколько дней. – Так ты… – Это мой дом сгорел и моя жена Любава. Лукич опешил. Он, конечно, помнил эту историю. И как не помнить! – Так ведь мужа-то и обвиняли! Тебя, выходит? – Нет, я не виноват. Я в это время в городе был. Проверили потом, отпустили. А вот кто действительно мой дом поджег, до сих пор не знаю. Вначале пытался искать, только тетка Любавина меня обвиняла, не мог я в деревне оставаться. Так и заглохло все. – А что сейчас? Ты дом у Елены за этим купил, чтобы поближе к Кротовке? – Наверное. Хотя когда покупал – не думал. Есть еще одна вещь. Накануне отъезда я получил записку. В старом, тех времен, конверте. – Угрозы? – Нет. Только два слова: «ОНА ЖИВА». И все. Такое впечатление, что кто-то попытался мне напомнить о тех событиях. – Допустим, но зачем? Ты, как я понимаю, единственный заинтересованный человек? Тетка-то уж померла давно, так? – Так. Слушай дальше. Это еще не все. Вчера я ездил в город по вашим делам. – Спасибо тебе. – Да не на чем. Мне уже возвращаться, но тут позвонила мне старая знакомая, много лет назад у меня с ней был короткий романчик. Так, интрижка. Расстались вполне мирно. А тут она просит срочно приехать. И утверждает, что это она прислала это письмо. Я и рванул сразу. Ехать всего ничего – минут двадцать. Звоню в дверь – не открывает. Забеспокоился. – Что так? Может, ушла куда? – Нет, я подъехал – позвонил ей. Номер квартиры забыл и этаж. Она ответила! Да и обязательный она человек, Галина. Была. – Неужели труп? – Вызвал я друга своего, из прокуратуры, побоялся один в квартиру вломиться. Открыли – Галина лежит с пробитой головой. Еще жива была. Последние слова ее показались мне сначала сплошным бредом. Что-то про папку, рисунок, записки. Еще о метрике чьей-то. Так и сказала – метрика. Не свидетельство о рождении, чуешь? Старая метрика. А под конец про крест какой-то. Могильный, что ли? – Так. И ты уже сделал выводы? – Так, может, и ерунда. Но согласись. Записка была. Ваш парнишка откуда пропал? Правильно, с кладбища. Санек видел, как крест поворачивался, так? – Ну, этот может и соврать! – А если нет? Если все это из одной оперы? – Ты сейчас притянул за уши кучу фактов. Спору нет, определенная логика присутствует. Надо разбираться. Кстати, раз уж мы затронули тему крестов, ты ведь Крестовскому – зять? – Зять. А ты о нем откуда знаешь? Неужели он и здесь побывал? – До вчерашнего дня я про твоего родственника слыхом не слыхивал. Вишняков просветил. У него с ним, похоже, свои счеты. – Ох, черт! И для меня тесть – бельмо на глазу. – Махотин вздохнул. – Да хрен с ним. Ты послушай, что я тебе про Крестовских расскажу. Рождественка-то издавна им принадлежала, их имение было за Юзой. Вот я думаю, родственник он, твой Крестовский, или однофамилец нашим? Не знаешь ли чего? – Вряд ли он имеет какое-то отношение к местным. Сам он всю жизнь в городе прожил. И родился там же, наверное. Жил с матерью, отца не помнит. Нет, скорее однофамилец. А тебе зачем? – Историю люблю. – Лукич немного смутился. – Тайнами увлекаешься? Сокровища предков покоя не дают? – Ты смейся, смейся! А я тебе пока еще кое-что расскажу. Только не перебивай, ладно? Потом поймешь, что тебя мой рассказ непосредственно касается. – Интересно! Давай излагай! – Вот. – Лукич протянул Махотину тетрадку. – Тут все, что я собрал про Крестовских и Челышевых. Эти – в Кротовке жили, тоже баре. Я в детстве еще про них от деда своего слышал. Дед мой у Крестовских в юности на конюшне служил. Много чего про них знал. Он меня как-то на кладбище старое водил, вроде как на экскурсию. Я бродил между могилами и читал имена. На широкой плите два одинаковых креста рядышком. «Это первенцы Александра Сергеича – Ванечка и Мишенька. Два годочка прожили всего. А вот и сами Александр Сергеич и Аннушка его, царствие им небесное, – дед Прохор показал мне на две могилы. – Барин в тот год, когда младшенькая родилась, преставился, а барыня на два года его пережила. Плохо им жилось, не могла им большевистская власть простить, что богатыми раньше были. А они все, что у них было, этой власти отдали, только бы жить им разрешили. Отселили их в маленький домик на окраину, кругом только поля да круча над Юзой… А усадьба потом сгорела вдруг, в одночасье. Совсем их гнобить начали: мол, сами подожгли. А они тихо жили. Дочка старшая Верочка тогда уже большенькая была, она у них до революции родилась. Бедно жили, с хлеба на воду, да и хлеба-то тогда не было вдосталь – голод!» |