Онлайн книга «Я ее любил, Я его любила»
|
Пьер тоже выглядит несчастным. Он долго оставался у себя в кабинете - якобы искал рисунки брата. Я накрыла ужин - спагетти с потрошками, приготовленными Сюзанной. Мы решили уехать на следующий день, после полудня. Итак, я в последний раз суетилась на этой кухне. Я ее очень любила, эту кухню. Бросила макароны в кипящую воду, проклиная свою чувствительность. «Я очень любила эту кухню…» Эй, мамаша, найдешь другие… Я ругала себя, а к глазам подступали слезы… Полный идиотизм. Он положил на стол маленькую акварель. Читающая женщина, вид со спины. Она сидела на садовой скамейке. Чуть наклонив голову. Возможно, она не читала, а спала или мечтала. Дом был узнаваем. Ступеньки крыльца, скругленные ставни и белая глициния. - Это моя мать. - Как ее звали? - Алиса. - Это тебе. Я хотела возразить, но он сделал большие глаза и приложил палец к губам. Пьер Диппель - человек, который не любит, когда ему возражают. - Вы всегда требуете полного подчинения? Он меня не слушал. - Кто-нибудь когда-нибудь осмеливался вам возражать? - добавила я, ставя рисунок Поля на каминную доску. - Не кто-нибудь. И всю жизнь. Я прикусила язык. Он встал, опираясь на стол. - Ладно… Что выпьешь, Хлоя? - Чего-нибудь веселящего. Он поднялся из подвала с двумя бутылками, прижимая их к груди, как младенцев. - «Шато Шас-Сплин»… Очень к месту, согласись… 1 (Игра слов: Chasse-Spleenпо-французски - «Прогони хандру»). - Именно то, что нам нужно. Я взял две - одну для тебя, другую для себя. - Вы с ума сошли! Надо оставить их для более торжественного случая… - Более торжественного, чем что? Он пододвинул свой стул поближе к камину. - Не знаю… Чем я… Чем мы… Чем этот вечер. - Но сегодня по-настоящему торжественный случай, Хлоя. Я приезжаю в этот дом с самого детства, я тысячи раз ел на этой кухне, и уж поверь - умею распознавать торжественные случаи! Ох уж мне этот самодовольный тон… Повернувшись ко мне спиной, он замер, глядя на огонь. - Хлоя, я не хочу, чтобы ты уходила… Я вывалила макароны в дуршлаг. Сверху упала тряпка. Вы меня нервируете. Говорите бог знает что. Думаете только о себе. Это утомительно. «Не хочу, чтобы ты уходила». Ну зачем вы говорите мне подобные глупости? Хочу напомнить, ухожу не я… У вас есть сын, помните? Большой мальчик. Так вот, это он ушел. Он! Вы не в курсе? О-о, как глупо. Подождите, я вам расскажу, это очень забавная история. Итак, это было… А когда это было? Впрочем, неважно. Адриан, ваш замечательный Адриан, на днях собрал чемоданы. Поставьте себя на мое место - я удивилась. Я, между прочим, была женой этого парня. Знаете - женой, той удобной вещью, которую повсюду таскают за собой и которая улыбается, когда ее целуют. Итак, я удивилась. Представьте себе… вот он стоит с нашими чемоданами перед лифтом и ноет, глядя на часы. Он ноет, потому что нервничает, бедный цыпленочек! Лифт, чемоданы, благоверная и самолет - какая головоломка! Ну конечно, он не может опоздать на самолет - в самолете его ждет любовница! Знаете, любовница - это такая нетерпеливая молодая женщина, которая немножко действует вам на нервы. Так что времени на семейную сцену нет… Ну, нет - и все тут… И потом, это так пошло. В семье Диппелей вас разве этому не научили? Крики, сцены, эмоции - это вульгарно. У Диппелей правило - neverexplain, nevercomplain 1 .(Никогда не давать объяснений, никогда не выражать сожалений, слова Б. Дизраэли). Вот в этом есть класс, это совсем другое дело. - Хлоя, прекрати немедленно! Я плакала. Вы сами-то себя слышите? Слышите, как вы со мной говорите? Я ведь не собака, Пьер. Не ваша собачонка, Пьер, черт вас побери! Я тпустила мужа, не выцарапав ему глаза, просто закрыла тихонько дверь - и вот я здесь, перед вами, с моими дочерьми. Я вроде неплохо держусь. Держусь, понимаете? Понимаете, что означает это слово? Разве кто-нибудь слышал от меня вопли отчаяния? Так не давите мне на психику. Вы не хотите, чтобы я уходила… Ох, Пьер… Вынуждена буду не подчиниться вам… Боже, мне так жаль… Как жаль… Он схватил меня за запястья и сжал изо всех сил. Не давая мне шевельнуться. - Отпустите! Вы делаете мне больно! Вы все, все ваше семейство делаете мне больно! Отпустите меня, Пьер. Едва он ослабил объятия, как я уронила голову ему на плечо. - Все вы делаете мне больно… Я обливала слезами его шею, забыв, как ему, должно быть, неприятно, ведь он никогда ни к кому не прикасался… Я плакала, время, от времени вспоминая свои спагетти: если я не солью воду, есть их будет невозможно. Он все повторял «Ну-ну, ну-ну…» И еще: «Прости меня…» И еще: «Я тоже очень переживаю…» Он не знал, куда девать руки. В конце концов, он все-таки отстранился и стал накрывать на стол. - За тебя, Хлоя. Я чокнулась с ним. - Да, за меня, - повторила я с кривой улыбкой. - Ты замечательная. - Да, замечательная. И еще - надежная, храбрая… Что я забыла? - Забавная. - Ах да, чуть не забыла, забавная. - Но несправедливая. - Несправедливая, ведь так? - Думаешь, я люблю только себя? - Да. " Тогда ты не только несправедливая, но и глупая. Я протянула ему бокал. - Конечно… Выдайте-ка мне еще этого чудесного напитка. - Считаешь меня старым дураком? - Да. Я покачала головой. Я была не злой, а несчастной. Он вздохнул. - Так почему же я старый дурак? - Потому что никого не любите. Никогда не расслабляетесь. Все время в напряжении и словно бы не здесь. Не с нами. Вы не принимаете участия ни в разговорах, ни в шалостях, ни в наших скромных увеселениях. Потому что вам не знакомы нежные чувства, вы вечно молчите, и ваше молчание смахивает на презрение. Потому что… - Хватит, хватит, довольно, спасибо. - Простите, но я отвечаю на ваш вопрос. Хотели знать, почему это вы старый дурак, - я и ответила. Хотя я не нахожу вас таким уж старым… - Как же ты любезна… - Да чего уж там. - Я оскалила зубы, изображая нежную улыбку. - Ладно, но, если я такой, как ты говоришь, зачем привез тебя сюда? С чего бы мне тратить на вас столько времени и… - Вы сами прекрасно знаете с чего… - Так с чего же? |