Книга Без надежды на искупление, страница 67 – Майкл Флетчер

– Возможно, в Послесмертии ты будешь служить мне лучше, – прошептал Кёниг на ухо умирающему.

Доппели выпустили жирное, опустошенное тело Ауфшлага, и оно рухнуло на пол. Труп лежал неприглядной кучей, кровь из ран заливала пушистый ковер.

Как это произошло?

Шаттен мердер, тиргайсты, Майнейгенер и доппели – все стояли и взирали на него в ожидании. Он смотрел на недвижного Ауфшлага. Этот человек был с ним с самого начала. Иногда Кёниг даже сомневался, кто на самом деле предложил ту самую идею – он сам или Ауфшлаг. Его память и неуверенность в себе внушали ему лживые представления, и он считал, что, вполне возможно, проект был придуман Ауфшлагом.

«Это не имеет значения. Можно создать новые истины».

– Вознесение Моргена принесет мне успех, – произнес Кёниг вслух, хотя обращался только к самому себе. Он обвел глазами комнату, встретился взглядом с каждым из присутствующих. – Я даю и даю, – прорычал он, – а что я получаю? – Он оскалился. – Ничего. Я ничего не получаю взамен. – То, что он называл словами, становилось правдой.

Собравшиеся в зале ассасины понурили головы. Казалось, даже его доппели устыдились.

– В своей любви и щедрости я бескорыстен. – Слова Кёнига определяли новые истины. – Сомнение есть предательство. Я надеюсь на лучшее.

* * *

Приятие с безразличием наблюдал выступление Кёнига. Вера и иллюзии теократа для доппеля имели все меньше и меньше значения. За пустыми словами Кёнига он видел правду: теократ пытался скрыть ту грусть, которая охватила его, когда он убил своего единственного друга. Кёниг потерялся, и теперь, когда Ауфшлаг мертв, один должен был совершать свой путь.

Приятие дожидался этого момента.

Много дней он вел тайные переговоры, насколько это у него получалось, с отражениями Кёнига; он общался с ними без слов. Они тоже в смерти Ауфшлага видели первый шаг к собственной свободе. Приятие не заблуждался в их отношении и не думал, что они действуют исключительно в его интересах. Нет сомнений, что у отражений есть собственные планы. В лучшем случае это будет временный союз. Он разобьет зеркало, как только они перестанут быть полезными.

Приятие разглядывал Кёнига, питаясь его сомнениями, как пиявка кровью. Теперь ему нужно убрать с игрового поля Моргена. Бог-ребенок для теократа представлял возможность спастись от разрушительной бури вырвавшихся из-под контроля иллюзий. Эти иллюзии обязательно будут набирать силу, разжигаемые сомнениями и подкрепляемые тонкими уколами, наносимыми доппелями и отражениями. Теократ станет по-настоящему могущественным, а его нестабильность – опасной. Его наваждение порвет на части его разум. «Я искрошу в труху все, что он собой представляет, окунусь в его отчаяние, вдосталь напьюсь его дрогнувших мыслей». Приятие вообразил, как маленькими глоточками попивает из пустого черепа Кёнига, и ему пришлось заставить себя не заулыбаться.

Морген должен был умереть, и это произойдет очень далеко, где-то за пределами того края, на который Кёниг способен воздействовать.

– Мы не можем рисковать и допустить дальнейшее осквернение, – тихо сказал Приятие. – Моргена нужно убить до того, как агенты Ауфшлага обратят его против нас. – Он осторожно положил руку Кёнигу на плечо и остался доволен, что Кёниг не стряхнул ее. У этого человека были потребности, а нуждаться в чем-то значило проявлять слабость. – Ученый пытался запятнать мальчика и тем самым добиться собственных целей. – Остальное пусть продиктует воображение Кёнига.

Под рукой Приятия Кёниг обмяк.

– Вы убьете Моргена, – сказал он ассасинам. – Он Вознесется благодаря вам. – Приятие чувствовал, что плечо Кёнига слегка подрагивает. Заплачет ли он? «Боги, прошу вас, пожалуйста. Пусть он хотя бы чуточку проявит свое отчаяние». – Асена, отведи своих тиргайст в Найдрих.

Приятие увидел, что этот приказ вызвал у Асены недовольство, а она заметила, что он наблюдает за ней. Она глянула на руку, лежавшую на плече Кёнига, и глаза ее сузились.

Пора провести серьезную зачистку. Каждого человека, к которому Кёниг обращался за поддержкой, следовало использовать, а затем оттолкнуть. Отстранить от себя Асену будет легче, чем убить ее. Приятие следил за своим лицом, не позволяя ему выразить его чувства. Аноми, у которой не было ни грациозного тела, как у Асены, ни ее безусловной любви, не представляла для него такой опасности, так что с ней он может разобраться позднее. Он ждал и слушал. Придет момент, когда он ловко бросит Кёнигу на ухо пару слов, которые посеют раздор между Асеной и теократом.

– Аноми, – продолжал Кёниг. – Возьми своих шаттен мердер на юг, в сторону города Унбраухбара в Готлосе.

Аноми поклонилась.

– Там бушует неестественная буря.

Кёниг повернулся к трупу.

– Почему мне никто про это не сказал? Возможно, это связано с похитителями. – Он заметил руку Приятия, будто пытавшегося его утешить, и сердито отбросил ее прочь.

– Буря приближается сюда уже несколько дней, – сказала Аноми. – Я полагала, что вам это известно.

– Проклятие, – зарычал Кёниг в бессильной ярости. – Пойдите в сердце бури и найдите ее источник.

Приятие вытянулся вперед и зашептал Кёнигу на ухо.

– Среди похитителей Моргена наверняка есть могущественный гефаргайст. Иначе как бы они смогли так легко справиться с охранявшей Моргена мерере? Как бы они смогли переманить у вас верного Ауфшлага? Вам нужно принять меры, чтобы ваши ассасины, – Приятие взглянул через плечо Кёнига на Асену, – остались вам верны, когда окажутся вне вашего влияния.

Приятие отлично понимал, о чем думает Кёниг: конечно же, сейчас ему приходится противостоять другому гефаргайсту. Это очень многое объясняло. Другой гефаргайст каким-то образом узнал о том, что Геборене работали над созданием бога, и решил направить гениальный план Кёнига на службу собственным целям.

Защититься от гефаргайста практически невозможно, но можно предпринять некоторые меры.

– От мысли, что мне придется причинить тебе вред, у меня разбивается сердце, – сказал Кёниг Асене.

Приятие прошептал Кёнигу на ухо:

– Эмоции есть слабость, манипуляция есть всё.

Кёниг неосознанно кивнул в знак согласия.

– Я должен защитить вас, – сказал он ассасинам, – от влияния другого гефаргайста.

Асена резко вдохнула и обнажила зубы, глядя на Приятие.

– Как?

Тиргайст, собравшиеся позади Асены, подошли ближе и маячили опасными громадинами. Аноми, живой труп, просто стояла и смотрела. Шаттен мердер застыли в неподвижном ожидании, как будто ничего заслуживающего внимания еще не произошло. Возможно, для них это действительно было так. Разве может что-то интересовать тех, кто проклят?

– Для того чтобы вас по-настоящему защитить от их гефаргайста, – сказал Кёниг, – я должен сделать вас слепыми и глухими.