Книга Чемпион флота, страница 33 – Георгий Свиридов

— Что-то я не помню, чтобы ты интересовался живописью, — улыбнулась Лара.

— Все эти картины твой папа нарисовал?

— Нет, не все. Есть работы и других художников. Папиных друзей. — Ларе нравилась роль экскурсовода. — Эта, маленькая, работы французской школы. Ее нам подарил мамин дедушка, привез из Парижа еще давным-давно, до революции. А это вообще редкость. Подлинная работа самого Айвазовского. Его этюд к знаменитой картине «Торжество Феодосии».

— Что-то я не помню картины с таким названием в картинной галерее.

— Ты не все знаешь.

— Могу поспорить, что нет там такой! — уверенно произнес Алексей, поскольку картинная галерея великого художника находилась неподалеку от типографии, где работали дед и мама, и он часто бывал там.

— Она была! Была! А потом сгорела.

— Как это? — удивился Алексей.

— Очень просто, на полсаре. В девятьсот пятом году.

— Картинная галерея никогда не горела, — уверенно сказал Алексей.

— Да не она, а здание старой городской власти! Там в зале много народу собралось, обсуждали царский манифест о свободе. Помнишь, учили по истории?

— О том пожаре мой дедушка часто вспоминает. Он там тоже был и еле выбрался, когда пожар начался.

— Правильно! В том здании и находилась картина Айвазовского «Торжество Феодосии», которую он подарил буржуазным властям города. — Лара победно посмотрела на мальчика. — Вот она и сгорела тогда, понял теперь?

— Ага.

— А этот этюд сохранился. — Лара подвела Алешу к небольшой картине в позолоченной раме. — Папа говорил, что ей цены нет. Потому что она единственная в целом мире!

— Ух ты, а я и не знал! — признался Алексей. Потом они сидели на диване, вспоминали класс, в котором учились вместе. Лара рассказала, что, когда ей бывает грустно, она ходит на гору, на место, откуда видны вся Феодосия и широкий залив моря.

— На наше местечко? — обрадованно спросил Алексей.

— Ага! Там так здорово!

— А я редко бываю.

— Ну и дурак!

— Я чаще на кладбище хожу, — сказал Алексей, — на папину могилу.

— Прости меня, я не хотела обидеть. Прости…

— Ладно, прошло. А на площадку нашу обязательно схожу, — и предложил: — Может вместе?

— Давай сходим, Леша, — согласилась Лара и добавила: — Пусть та площадка навсегда будет нашим местечком. Идет?

— Завязано! — горячо согласился Алексей.

Ему было просто и приятно находиться рядом с этой девочкой. Они говорили обо всем и не могли наговориться, как старые друзья после разлуки, хотя никакой разлуки вообще-то не было. Они жили в одном городе, просто почему-то ослабла та ниточка, которая их некогда связывала, а теперь она снова становилась крепче.

4

Но хорошее настроение враз улетучилось, когда Филин и Киян, подталкивая Алексея в спину, заставили его подняться на чердак.

Грифт уже находился там и жестом руки указал место около себя:

— Садись, Капитан!

Он сунул Алексею в руки чистую бумагу и карандаш.

— Рисуй план хаты!

Киян и Филин встали за спиной. Попробуй возразить, так тут же прибьют. И никто не узнает о твоей гибели. Алексей взял карандаш и дрожащей рукою стал рисовать вход в дом, кухню, комнаты… Он только теперь начал осознавать, какой ценою расплачивается за карточный долг.

— Где висят эти картинки?

Грифт показал вырезанные из журнала цветные репродукции. Алексей сразу узнал их. То были фотографии картины французских экспрессионистов и эскиза «Торжество Феодосии».

— Они висят… Они висят, — Алексей грустно вздохнут. — Там много разных картин.

— Выкладывай, где висят эти! — Киян сунул ему кулаком под ребро.

— Больно! Ты чего?

— Показывай и не темни.

— Дай припомнить…

— Дать? Мы тебе сейчас так дадим, что враз копыта откинешь, — пригрозил Киян.

— Не дави на Капитана! — повелел Грифт. — Он парень смекалистый и все припомнит.

Алексей карандашом ткнул в гостиную, показывая, где висели картины:

— Вот тут… Обе.

— Точно? — голос Грифта был суровым.

— Ага! — устало выдавил из себя Алексей. — Там висят.

— Браво, Капитан! Наводка что надо! — Грифт тут же стал иным, добрым и веселым, довольно потер ладони. — Живем, братва! Я ж говорил, что нам подфартит. За эти вшивые картинки знающий человек нам целую мошну отвалит! — И тут же ласково похлопал Алексея по плечу: — Не дрейфь, оголец! Первый раз всегда поджилки трясутся.

Все сразу оживились. На иллюстрации из журнала смотрели так, словно перед ними уже лежала куча денег. А Алексею было не по себе. Ноги стали чугунными, руки непослушными. Острое чувство вины, словно раскаленные угли, жгло его изнутри. Он, он во всем виноват! Из-за каких-то жалких рублей, позорного долга, открыл бандюгам дорогу в дом к хорошим людям. Ему казалось, что сейчас он не сдержится, не выдержит и все скажет этим… А что он может им сказать? Не надо грабить? Да кто его послушает?!

— Хату берем сегодня! — властным тоном сказал Грифт и, спрятав в карман брюк репродукции картин, стал распределять роли. — Ты, Филин, на стреме! Быть на углу улицы. Первым к хате подходит наш Капитан. Он знает, как открыть калитку. Мы с Кияном запираем голубушек в спальне, заткнув им пасти и связав руки-ноги. В эти минутки орудуешь ты, Капитан. Найдешь картины и снимешь их нам. — Он пальцем погрозил Алексею: — Смотри, не напутай! Голову оторву!

— А если они милицию вызовут? — и Киян набросился на Алексея. — Почему про телефон зажилил?

Грифт жестко, словно у него были не пальцы, а щипцы, схватил Алексея за ухо и нагнул к нарисованному плану квартиры.

— Где стоит аппаратик?

Алексей взвыл от боли. Торопливо ткнул пальцем в гостиную.

— Здесь… у окна телефон! Вы ж не спрашивали… Больно… Отпустите!

— Киян, как зайдем, сразу отрезай телефон, — приказал Грифт.

— Бу сделано!

— А если наш скачок сорвется, то знайте, никого не пощажу! — пригрозил Грифт, глядя в упор на Алексея.

Умирать Алексею никак не хотелось. И идти на кражу — тоже. Страх липкой паутиной опутал все тело. Алексей мысленно представил, как Грифт хватает Лару за горло, всовывает в рот тряпку… Как луч фонарика скользит по стене, по картинам… Неприятная испарина выступила на лбу, взмокли ладони.

— Пей! — Киян приставил к губам Алексея стакан. — Самое лучшее в подвале винсовхоза, которое написано, что с марками. И не дрейфь!

Алексей выпил с жадностью до дна, стуча зубами о край стакана.