Онлайн книга «Третий близнец»
|
– Так она тебе и скажет. – Но если у нее будет виноватый вид, я сразу все пойму. – Тогда это война. Зазвонил телефон. Джинни сняла трубку и жестом показала Теду, что он может разливать кофе. – Алло? – Это Найоми Фрилэндер. – Не уверена, что мне следует говорить с вами. – А я уверена, что вы уже прекратили использовать медицинские базы данных в своих исследованиях. – Нет. – Что это значит – «нет»? – Это значит, что я ничего не прекращала. Ваши звонки вызвали споры и обсуждения, но никакого решения пока еще не принято. – Я получила факс из канцелярии президента университета. И там сказано, что руководство приносит свои извинения тем людям, в чью частную жизнь вы вторглись, и обещает, что программа будет свернута. Пальцы Джинни так и впились в трубку. – Так они распространили этот пресс-релиз? – А вы разве не знали? – Я видела лишь набросок. И выразила несогласие по многим пунктам. – Стало быть, они свернули вашу программу, не удосужившись уведомить вас? – Они просто не могли так поступить. – С чего это вы взяли? – Я подписала с университетом контракт. И они не имеют права нарушать условия договора. – Так вы что же, хотите сказать, что будете продолжать исследования вопреки решению университетских властей? – У них нет права командовать мной. – Джинни покосилась на Теда. Тот поднял руку и делал ей предупреждающие знаки. Он прав, подумала Джинни, с прессой так говорить не стоит. И она изменила тактику. – Послушайте, – сказала она уже более спокойным тоном, – вы же сами говорили, что опасность вторжения в частную жизнь носит в данном случае потенциальный характер. – Да. – И вам не удалось найти ни одного человека, который бы имел по этому поводу претензии ко мне и к моей программе. А потому у вас нет никаких оснований утверждать, что программа будет закрыта. – Знаете, я не судья. Я журналист. – А вы вообще имеете представление, что это за исследования? Я пытаюсь выяснить, отчего люди становятся преступниками. Я первый человек, который нашел весьма перспективную методику изучения этой проблемы. И если все получится, я узнаю, как сделать Америку более безопасным местом для ваших же детей и внуков. – У меня нет внуков. – Ну, знаете, это еще не оправдание… – Я не ищу оправданий. – Может, и нет. Но почему бы в таком случае вам не найти хотя бы один случай вторжения в частную жизнь? Разве не выиграет от этого материал, над которым вы работаете? – Ну, знаете, это мне судить. Джинни вздохнула. Она сделала все, что могла. И изо всех сил постаралась закончить этот разговор на мирной ноте: – Что ж, мне остается только пожелать вам удачи. – Спасибо, доктор Феррами. – До свидания! – Джинни повесила трубку и пробормотала: – Вот сука! Тед протянул ей кружку кофе. – Как я понимаю, они объявили, что твоя программа закрыта. – Нет, это выше моего понимания! Ведь Беррингтон сам сказал, что мы должны обсудить, что делать дальше. Тед понизил голос: – Ты еще не знаешь Берри. А я его знаю. Он настоящая змея, ты уж поверь. На твоем месте я бы ему не доверял. – Может, это просто ошибка? – спросила Джинни, готовая ухватиться за соломинку. – Может, секретарша доктора Оубелла что-то перепутала и послала этот пресс-релиз по ошибке? – Возможно, – ответил Тед. – Но я бы советовал прислушаться к моей змеиной теории. – Как думаешь, может, мне позвонить в «Нью-Йорк таймс» и сказать, что моим телефоном воспользовалась самозванка? Он рассмеялся. – Думаю, тебе надо немедленно бежать к Берри и спросить его, кто распорядился насчет пресс-релиза еще до твоих переговоров с ним. – Ты прав. – Она отпила глоток кофе и поднялась. Тед направился к двери. – Желаю удачи! И помни, я на твоей стороне! – Спасибо. – Она подумала, стоит ли чмокнуть его в щеку, но тут же отказалась от этой мысли. Джинни прошла по коридору, потом поднялась по лестнице. Дверь в кабинет Беррингтона оказалась заперта. Тогда она направилась в кабинет секретарши, работавшей с профессорским составом. – Привет, Джули! А где Берри? – Уже уехал, и его не будет весь день. Но он просил меня договориться с тобой о встрече на завтра. Черт! Этот мерзавец явно ее избегает. Что подтверждает правоту теории Теда. – А когда завтра? – В девять тридцать утра. – Передай, что я буду. Она спустилась к себе на этаж и зашла в лабораторию. Лиза стояла у стола, проверяя концентрацию ДНК в пробах крови Стивена и Денниса. Она уже добавила к двум миллилитрам каждой пробы по два миллилитра флюоресцентного красителя. Краситель начинает светиться от соприкосновения с ДНК, и степень свечения можно измерить с помощью специального ДНК-флюорометра с датчиком, показывающим концентрацию ДНК в нанограммах на один миллилитр пробы. – Ну как ты? – спросила Джинни. – Замечательно, спасибо. Джинни внимательно взглянула на Лизу. Выражение лица сосредоточенное, как у человека, поглощенного своей работой, но стресс по-прежнему ощущается. – С мамой еще не говорила? – спросила Джинни. Родители Лизы жили в Питсбурге. – Не хочу волновать ее понапрасну. – Мамы для этого и существуют. Позвони ей. – Ладно. Может, сегодня вечером. Лиза продолжала работать, а Джинни пересказывала ей историю с «Нью-Йорк таймс». Теперь Лиза смешивала образцы ДНК с ферментом под названием «ограничительная эндонуклеаза». Эти ферменты разрушали чужеродные ДНК, которые могли проникнуть в тело. Разрушение происходило путем рассечения длинных молекул ДНК на тысячи более коротких фрагментов. Особое значение для генной инженерии имел тот факт, что эндонуклеаза всегда рассекала молекулу ДНК в одной определенной точке. Только так можно было сравнить затем фрагменты из двух проб крови. Если они совпадали, значит, кровь взята у одного человека или у идентичных близнецов. Если не совпадали, это означало, что кровь принадлежит двум совершенно разным индивидуумам. Это все равно, что изъять дюйм пленки из кассеты с записью оперы. Вырезать, скажем, по два пятиминутных фрагмента из начала двух разных пленок, и если в обоих зазвучит дуэт «Se a caso madama», это будет означать, что оба они взяты из «Женитьбы Фигаро». Но чтобы результаты исследования были более надежными, следует сравнивать несколько фрагментов, а не один. |