Книга Михаил, Меч Господа. Книга четвертая. Ангел с черным мечом, страница 42 – Гай Юлий Орловский

– И желают распространить ее и здесь, – добавил Азазель.

Адрамелек посмотрел на него, как на побежденного, явно чувствуя за собой мощь Князей Ада.

– Зачем так грубо?.. – произнес он уже почти легко. – Их царство там, а здесь желают больше свободы выходцам из Ада. Не полной свободы, такой нигде нет, а просто чуточку уменьшить к ним требования.

– Уменьшить? – переспросил Азазель. – Я думал договориться ужесточить требования для выпускаемых. Не просить, не требовать, а договориться. И так лезут совсем озверевшие твари. Хотя некоторые хорошо одеты и с вальяжными манерами.

Адрамелек усмехнулся, бросил на него оценивающий взгляд, дескать, намек понял, но что делать, если он в самом деле хорошо одет, красив и опрятен.

– Все зависит от точки зрения.

– Мою знаете, – бросил Азазель.

Адрамелек отступил на шаг, поклонился вежливо и с достоинством.

– Сожалею, если придется передать только это. Разве Азазелю неизвестно, что Ад расширяется, усиливается, у него появляются новые возможности?

– Все известно, – заверил Азазель, Адрамелек вскинул брови в подчеркнутом непонимании, Азазель пояснил: – Видно по прибывающим. С каждым годом все наглее и агрессивнее.

Адрамелек сказал с сочувствием:

– Мы тоже против прямой агрессии. Потому нам лучше сотрудничать. Мы возьмем под контроль с той стороны и обязуемся пропускать сюда только умеренных. Не совсем смирных овец, но не агрессивных.

– Я и так принимаю беглецов и мирных демонов, – отрезал Азазель. – Но я провел однажды красную линию! Эти ваши умеренные все равно несут хаос. И все чаще переступают черту. Причем заходят за нее все дальше.

Михаил за все время не сказал ни слова, не сдвинулся с места и даже не шевельнул бровью, изображая тупого и послушного телохранителя своего хозяина.

– Я все передам слово в слово, – пообещал Адрамелек.

Михаил чуточку вздрогнул, когда гость прямо из прихожей шагнул через дверь, демонстративно выказывая свои возможности, а на его месте взвилась струйка горячего воздуха, хотя и без запаха серы или смолы.

Здорово, мелькнула мысль, к Азазелю в самом деле прислали демона достаточно высокого ранга, выказывая ему уважение, а то и почтение.

– Как тебе? – спросил Азазель. – Мишка, не спи!.. Присаживайся за стол, Сири уже заканчивает, судя по ароматам.

– Это я тупой, – ответил Михаил раздраженно, – как пробка, и ничего не пойму?

– Это в интересах дела, – сказал Азазель с непроницаемым лицом, – иначе пришлось бы тебя удалить, а потом пересказывать. А так все слышал своими, если не позакладало. Ты не спал стоя? А то морда у тебя была на посту больно солдатская.

– Не просят, – ответил Михаил, – а требуют.

И давно?

– Нет, – ответил Азазель, – но лучше бы я тебя… привлек раньше. Сейчас защищаемся, медленно отступая. Теряю хватку?.. Хотя нет, я такой же орел соплеменный, это Ад переходит в наступление слишком быстро… Все ускоряется, Мишка! Все стремятся к сингулярности, каждый по-своему. Ты как стремишься?

Михаил отмахнулся от непонятных слов:

– Нужно поскорее закрыть портал!

– Спасибо, кэп, – сказал Азазель. – Умница, додумался. И всего-то раз сто повторили. Осталось найти, где этот портал, если это портал, а не просто глубокая шахта, а еще – как и чем закрыть.

Из гостиной донесся ровный голос Бианакита:

– Забросать трупами тех, кто лезет оттуда.

Из кармашка Азазеля донесся мелодичный звонок, Азазель нахмурился.

– Это по особой линии, нужно ответить, извини.

Вытаскивая телефон, вышел на балкон, Михаил видел, как разговаривает, хмурясь все больше, наконец с раздражением сунул смарт в карман и вернулся.

– Неприятности? – спросил Михаил.

Азазель отмахнулся, Михаил смотрел, как он с хмурым видом опускается за стол, явно раздраженный разговором.

– Точно, – ответил Азазель. – Та же история, что и с пра-Адамом. Появился некий демон, буянит, бесчинствует. Очень такое не ндравится. Я изволю несколько весьма раздражаться, когда мною пытаются манипулировать вот так неуклюже.

Михаил переспросил в недоумении:

– Ты чего? Разве это не то, чем ты в последнее время занимаешься?.. Какие манипуляции?

Азазель взглянул с жалостью:

– Мишка, смотри не только на поверхностные признаки, как если бы смотрел на женщину. Зри в корень!.. Нет-нет, ты не то подумал, по заблестевшим глазкам вижу. Я имею в виду причины, а не сиськи и прочее, понял?..

Михаил стиснул челюсти, Азазель слова не скажет без того, чтобы не укусить, он и не думал ни о каких сиськах, это теперь в голове крутится: при чем тут сиськи, и какие он имел в виду, мелкие или крупные, хотя все не то, а поверхностные признаки совсем не то, что вторичные…

– И к чему ты плетешь?

Азазель картинно закатил глаза.

– Еще не врубился?

– Нет.

– Я же сказал, – произнес Азазель в раздражении, – все больше похоже на то, что нас намеренно сбивают с пути! Эти боковые тропки одна за одной, одна за одной…

Из ванной появилась свеженькая и умытенькая Обизат, очаровательно улыбнулась всем, у Михаила потеплело в груди, и тут же ушла переодеваться.

Михаил, глядя ей вслед, пробормотал:

– Боковые тропки?

– Ты про Обизат? – спросил Азазель с интересом.

– Какая Обизат, – сказал Михаил сурово, – какая Обизат? Я о деле, а ты все о женщинах!

– Мы боремся с Адом, – напомнил Азазель, – а нам то черновик Адама, то заплесневевших языческих божков целую пещеру.

Михаил потрогал голову, где волосы совсем недавно были слипшимися от запекшейся крови.

– Ничего себе заплесневевших! А какими были в полной силе?

– Да не очень, – ответил Азазель небрежно, – почти такими же. В пещере мы побили в основном сатиров. Козлоногие твари, ничем не примечательные. Кто-то решил их подставить под удар, хотя уже давно никому не конкуренты… Насчет заплесневевших – это для красоты стиля. Люблю выразительные обороты с матом, я же поэт, слыхал?

– Только от тебя, – огрызнулся Михаил. – Надеюсь, стихи не пишешь?

– Готовлюсь, – сообщил Азазель. – Это дело серьезное. Величайший из поэтов – наш Творец!.. Это каким вдохновением нужно обладать, чтобы сотворить такую божественно прекрасную вселенную, что есть величайшая поэма, пронизанная неслыханным очарованием?.. Хотя чего это я перед тобой распинаюсь? Для тебя поэзия – лязг мечей и крики мертвецов. В общем, задачи нужно ранжировать и выстраивать. Иначе будем делать, хотим того или не хотим, только то, что от нас возжелали другие, наши противники, а не то, что нужно нам.