Онлайн книга «Кайноzой»
|
Вначале мне показалось, что лежащие на полках курсанты спят. Торчали из-под простыней руки-ноги, позвякивала на столе ложечка в стакане – привычный, умиротворяющий звук поездов. Потом я увидел, что высовывающаяся к самой двери голая стопа подёргивается. Равномерно, будто настраиваясь на какой-то беззвучный ритм. Сжались-разжались пальцы. Напряглись крепкие молодые мускулы. – Плохо всё, – сказал я, прикрывая дверь. – Очень плохо. Идёмте. – Мертвы? – спросила Александра, быстро идя за мной. – Восстают. Я заглянул в ещё одну неплотно закрытую дверь. Один курсант лежал на полу – видимо, упал с верхней полки. Голова у него была вывернута, шея сломана – но тело подёргивалось, потихоньку выправляя повреждения. – Как? – спросила Александра. – Почему? – Не знаю, – ответил я. – Видел их на вокзале, бодрые были ребята. Боюсь, моряки чем-то траванулись. Знаете, Саша, я всегда опасался есть шаурму на вокзалах… – Красивые были ребята, – тихо ответила Александра. Мы тихо шли по вагону – пока не обнаружили открытое купе. Отсюда, похоже, и вышел незадачливый посетитель ресторана. Трое его товарищей были внутри. Один восставал – по телу волнами пробегала дрожь, он уже пробовал поднять голову. Второй стоял на четвереньках. Третий пытался выйти в коридор, но с координацией пока было плохо, его заносило вправо, и он бился головой о косяк. При нашем появлении несчастный издал мычащий звук и в очередной раз приложился лицом. – Этого не может быть, – сказал я. С силой толкнул восставшего в грудь – тот, взмахивая руками, попятился, наткнулся на стоящего на четвереньках товарища, упал, присев на столик. Полупустая банка консервированных грибов со стуком упала со столика на пол. – Чего не может? – спросила Александра. – Все разом восстают! Период поднятия у каждого индивидуальный, кто-то быстро, а кто-то и денёк должен полежать… Я захлопнул дверь купе. Решил: – Значит, так. Сейчас мы идём в свои вагоны. Предупреждаем проводников. Катастрофы не случилось, все восставшие, кроме одного, пока здесь. Вагон изолируем, в Питере кваzи возьмут кадавров под контроль. Правильно? Головы пока постараемся не рубить. Рыжая женщина кивнула, зачарованно глядя на меня. Спросила: – Так вы когда-то работали на «скорой помощи»? – Разве я похож на врача? Женщина нервно засмеялась, пробормотала едва слышно какую-то ерунду: – Ну, может, мальчик, или в… улке… – В переулке? Я на доктора не похож и в подворотне, и посреди проспекта, – ответил я. От нервов многие начинают заговариваться. Я легонько подтолкнул женщину, и мы вышли из вагона мертвецов. По пути я подёргал дверь, за которой было купе проводника, но того, похоже, на месте не было. Почему-то я и мысли не допускал, что в следующем вагоне мы увидим такую же картину. Если бы смерть была способна выплеснуться за пределы одного вагона – что-то случилось бы и в ресторане, а ведь там никто не умер. И в седьмом вагоне, действительно, всё было в порядке. Из одного купе доносился смех – живой, радостный. Там сидела компания, человек восемь – сошлись из нескольких купе. На столе, конечно же, был не только лимонад, но вели себя пассажиры тихо. Как-никак в культурную столицу едут. – Мужики, кваzи в вагоне есть? – спросил я, заглядывая в купе. – А ты через полчаса зайди, мы тут все накваzюкаемся… – отозвался один, с хитроватым лицом балагура. Повернулся. Увидел мачете в моей руке. Женщину с обрезанным платьем и кухонным ножом за моей спиной. Замолчал. Покачал головой. Хмель и с него, и с его товарищей слетел мгновенно. Раздалось несколько крепких словечек. – В соседнем вагоне беда, – сказал я. – Там морячки ехали, курсанты. Полный вагон. Ну и… похоже, траванулись чем-то. – Совсем траванулись? – спросил кто-то. Я кивнул. Пояснил: – Одного пришлось уложить. В ресторане. Он первый восстал. Остальные, пожалуй, до Питера доедут. Но вы будите проводника, запирайте двери в тамбуре. На всякий случай проверьте всё купе… Вдруг ещё кто-то… поел несвежего… – Не бойся, проверим, – сказал кто-то из мужиков. – Всё будет как надо. Ребята и впрямь были серьёзные, я сразу почувствовал себя спокойнее. Такие и забаррикадируются, и вагон проверят, и голову, если надо, отрубят. Мы с Александрой уже выходили из вагона, когда кто-то из компании меня окликнул: – Много там восстало-то? – Да уже почти все! – ответил я. – Так не бывает! – Знаю, – согласился я. Мы прошли тамбур и оказались в моём шестом вагоне. И здесь всё было тихо. Нормальной живой тишиной, а не той, что царила в восьмом вагоне. Хотя, конечно, это я уже придумываю. – Всё в порядке, – сказал я. – Идите к семье, товарищ Александра. Вы молодец, восхищён вашей выдержкой. Она едва заметно улыбнулась. – А вы здесь едете? – Да. Второе купе. Извините, внутрь не приглашаю, – я поднял руку и постучал по двери. – Ничего, – сказала Александра, пристально глядя мне в глаза. Казалось, что она хочет что-то сказать. Ну, или страстно поцеловать меня – несмотря на мужа и дочь в соседнем вагоне. Я был бы совсем не против – Александра была очень красивая женщина. Поцелуй за спасение – это ведь романтика, а не измена. Даже её муж должен был бы согласиться, если уж по-честному! – Граждане, немедленно вернитесь в свои купе, закройте двери, открывайте только официальным представителям РЖД! – гаркнул вдруг под ухом проводник, вышедший из своего купе. Одной рукой проводник заправлял в штаны мятую рубашку, в другой крепко сжимал дешёвое табельное мачете. – У нас… э… технические проблемы… Откуда у вас мачете, гражданин? – Он его украл, – усмехнулась Александра. Протянула проводнику нож. – Отдайте потом бармену Володе, ладно? И она пошла по коридору – плавной, манящей походкой. В коротком платье она выглядела ещё лучше. – Не мог на минуту позже выйти, а? – спросил я проводника, глядя вслед Александре. – Откуда у вас мачете? – всё настаивал тот на своём. Я достал и предъявил ему удостоверение: – Мачете служебное. Идите, обеспечьте изоляцию восьмого вагона с нашей стороны. – Там всё плохо? – спросил проводник с пониманием. – Там ещё хуже, – ответил я. Снова постучал в дверь. |