Книга Снежная роза, страница 17 – Валерия Вербинина

– Что, собственно, вы хотите знать? – наконец устало спросила Наташа. – Мои перчатки оказались у мсье де Фермона случайно, они не имеют никакого отношения к…

– Я не сомневаюсь, госпожа графиня. Просто расскажите, как они к нему попали, и мы больше не будем к этому возвращаться.

– Наверное, я забыла их в кафе, – пробормотала Наташа.

– Каком кафе?

– «Купол».

– Вы случайно столкнулись там с мсье де Фермоном? – пришел ей на помощь комиссар.

Глаза Наташи сверкнули.

– Нет, не случайно. Вы, конечно, знаете, что до замужества я встречалась с Арманом Ланглуа. Он дружил с Морисом. Несколько месяцев назад Арман уехал в Индокитай, а недавно вот… вернулся.

Буало молчал.

– Разумеется, ему сказали, что я замужем, но он решил, что должен со мной увидеться.

– А ваш муж был против? – все-таки не удержался от вопроса комиссар.

Наташа нахмурилась.

– Что значит – против, не против… Робер вообще ничего не знает об этом. Я сама решила, что… Я просто не вижу смысла возвращаться к прошлому. У меня теперь другая жизнь…

– Но мсье Ланглуа оказался настойчив?

– Ну, он пытался передавать мне письма через Мориса. Одно такое письмо я порвала, не читая. Второе Морис отдал мне в «Куполе».

– Когда именно это произошло?

– Кажется, двенадцатого числа.

Ага, получается, это та встреча, о которой стало известно благодаря полицейскому осведомителю в «Куполе».

– И что вам сказал мсье де Фермон? – Наташа заколебалась. – Не мог же он просто передать вам письмо и уйти. О чем вы говорили?

– Я действительно хотела сразу же уйти, но Морис удержал меня и стал нести всякий вздор. Что я плохо поступаю по отношению к Арману, что он обо мне думает, что ему от меня ничего не нужно – Арману то есть, – и все в таком духе. Я ответила – прекрасно, раз ему ничего от меня не нужно, пусть оставит меня в покое. Мне от него, если что, тоже ничего не нужно. Вокруг было полно народу, и иностранцы, которые там вечно толкутся, и обычные посетители… Я чувствовала себя неуютно и хотела только одного – сбежать. В общем, я ушла, как только Морис отвлекся на какого-то знакомого, но впопыхах забыла перчатки. Думала, вернуться за ними или нет, но мне так не хотелось возвращаться, что я решила – обойдусь без них.

Буало задумчиво смотрел на свою собеседницу. История, которую она рассказала, представляла Мориса де Фермона в новом свете. Оказывается, он не только был прожигателем жизни, но и выступал в роли сводника, причем подкапывался под второй брак своего тестя.

– Вы сохранили письмо, которое вам передал Морис?

– Нет. Я отъехала на своей машине, в Булонском лесу остановилась и порвала его на мелкие кусочки.

И очень просто добавила:

– Вы мне не верите?

…А что, если на самом деле Морис не письма передавал, а узнал, что она возобновила свои отношения с Арманом Ланглуа, и стал ее шантажировать? Чем не повод для убийства?..

– Скажите, в последние дни Морис де Фермон казался чем-нибудь встревоженным? – спросил Буало.

– Нет.

– Вы не замечали в его поведении ничего странного, ничего настораживающего?

– Он был такой же, как всегда.

– Вы случаем не знаете, у Симоны было оружие?

– Про Симону я ничего не знаю, а вот у Мориса точно был пистолет.

– Вот как? Мсье де Фермон возил его с собой?

– По-моему, нет. Кажется, пистолет лежал дома. Раймонда как-то говорила, что ей не нравится, когда в доме оружие. У них же дети.

Получается, что визита к безутешной вдове никак не избежать. Буало нахмурился. Разумеется, пистолет окажется на месте, и даже калибр не будет совпадать с калибром пули, извлеченной из черепа перешедшего в небытие бездельника, но – порядок есть порядок, оружие придется проверить.

– Госпожа графиня, – очень серьезно проговорил комиссар, – если Симона свяжется с вами, я настоятельно прошу вас сообщить об этом мне, – он протянул Наташе свою карточку. – Мы пока не знаем, что произошло между ней и… – забывшись, он едва не сказал «вашим зятем», но вовремя спохватился, – мсье де Фермоном, но некоторые обстоятельства настораживают, и… Словом, эта дама может быть очень опасна. Вы обещаете, что свяжетесь со мной?

– Да, конечно, – кивнула Наташа и убрала карточку в сумочку.

– До свиданья, госпожа графиня.

– До свиданья, месье.

Она удалилась ровной, упругой походкой манекенщицы, оставив после себя тонкий аромат духов. Буало позвонил баллистикам, узнал, что отчет по пуле будет готов только завтра, неожиданно рассердился на весь свет и засобирался домой.

А Наташа села в свою машину, по Новому мосту мимо статуи короля Генриха выехала на набережную и двинулась вдоль реки. Ветер веял ей в лицо, но она почти не чувствовала его. Ее не покидало ощущение, что она совершила ошибку, позволив себе разоткровенничаться с комиссаром, который припер ее к стене этими чертовыми перчатками.

«Но ведь я ничего не сделала. Да, но вопрос в том, как это будет истолковано. А теперь еще и убийство! Надо было сразу сказать Роберу, когда Арман стал искать со мной встречи. Но я не хотела впутывать мужа… Думала, что справлюсь сама… Правильно ли я сказала про пистолет? Может, не надо было? Комиссар очень заинтересовался, по лицу было видно… Ну и что такого, что у Мориса оказался пистолет?»

Наташа была впечатлительна, и новость об убийстве человека, которого она знала, подействовала на нее угнетающе. Она хотела ехать домой, но подумала, что Раймонда, как уже случалось раньше, примчится к отцу изливать свое горе, и находиться с ней рядом будет попросту невыносимо.

«Конечно, нехорошо, что я так о ней думаю, но она просто не дает другим дышать… Ей обязательно надо заполнить все своим горем или своей любовью. И ведь нельзя сказать, что это от неискренности… Но все-таки чувствуется какой-то эгоизм… желание навязать свою волю. Когда она скорбит, то и все вокруг в обязательном порядке должны скорбеть…»

И Наташа задумалась, не завернуть ли ей на час-полтора к родителям, но по зрелом размышлении отказалась от этой мысли. Она любила своих родных, но отдавала себе отчет в их ограниченности.

«Мать услышит об убийстве, станет охать, ахать и городить всякий вздор… Отец невпопад расскажет какую-нибудь историю из своего армейского прошлого… А потом они станут уговаривать меня принять участие в очередном бедном знакомом, которому нужно место, чтобы работать поменьше, а получать побольше. И в конце концов окажется, что ты делаешь одолжение людям, которые косо на тебя смотрели раньше, когда ты демонстрировала наряды и еще не была графиней».

Тут она заметила, что находится уже возле сада Тюильри, и решила заглянуть туда. Ей всегда нравилось это место – не своим исключительным соседством с серой громадой Лувра и площадью Согласия, на которой топорщится египетский обелиск, а как раз своей обыкновенностью. И цветники, и статуи, и дорожки, и скамейки – все казалось Наташе гармоничным, умиротворяющим и, если можно так выразиться, правильным. В ее представлении это был не сад-оригинал, ошеломляющий какими-то особенными находками, а сад-друг, простой и надежный, как сама дружба.