Книга Латунный город, страница 60 – Шеннон Чакраборти

Они повернули за угол, и Али услышал жуткий кашель. Он повернулся на звук. Было темно, но в тени он увидел фигуру старой женщины. Она поддерживала худосочного мальчика, лежащего на выцветшей подушке. Мальчик снова зашелся кашлем, и хрип смешался со сдавленными всхлипами.

Старуха погладила мальчика по спине, пока тот пытался отдышаться.

– Вот так, милый, – услышал Али ее мягкий голос.

Мальчик закашлялся, и она приложила к его губам платок. Потом поднесла ко рту чашку, от которой поднимался пар.

– Выпей немного. Тебе полегчает.

Али уставился на платок, который она прижимала к губам ребенка. На нем темнела кровь.

– Каид?

Али посмотрел на Рашида, только сейчас заметив, что тот прошел уже половину коридора. Он быстро догнал секретаря.

– Извини, – пробормотал он. – Я не хотел пялиться.

– Это ничего. Полагаю, обычно вас ограждают от подобных зрелищ.

Формулировка показалась ему неожиданной, как и легкий укор в интонации, чего Али раньше не слышал от своего уравновешенного секретаря. Но у него не было времени размышлять об этом. Они вышли в большую комнату, ведущую в открытый дворик. Только порванные шторы, залатанные, где было возможно, защищали помещение от промозглого уличного дождя.

Рашид прижал палец к губам и отдернул штору. На полу повсюду лежали спящие дети. Десятки мальчиков и девочек кутались в пледы и спальные мешки, тесно жались друг к дружке из-за холода и, похоже, нехватки места. Али подошел ближе.

Это были дети-шафиты. А, свернувшись калачиком, под одеялом лежала девочка, чьи волосы уже начинали отрастать – девочка из таверны Тюрана.

Али торопливо попятился назад и споткнулся. У нас есть убежище в секторе Тохаристан… Ужас накатил на него вместе с пониманием происходящего.

Рашид опустил тяжелую руку ему на плечо. Али подскочил, ожидая увидеть у него нож.

– Спокойно, брат, – тихо сказал Рашид. – Ты же не хочешь напугать детей…

Али потянулся к зульфикару, и Рашид остановил его руку своей.

– …и не хочешь уйти отсюда в чужой крови. Тем более когда тебя так легко опознать.

– Мерзавец, – прошептал Али, поражаясь тому, как легко его заманили в ловушку, которая задним числом казалась ему такой очевидной. Он не любил грубых слов, но они сами сыпались из него. – Проклятый преда…

Пальцы Рашида надавили сильнее.

– Ну все, довольно. – Он толчком направил Али вниз по коридору и указал на соседнюю комнату. – Мы просто хотим поговорить.

Али помедлил. В бою с Рашидом он одержит верх, в этом сомнений не было. Но бой будет кровавый и шумный. Место было выбрано неслучайно. Один вскрик – и проснутся десятки невинных свидетелей. Более удачного решения Али не видел. Он приготовился к худшему и переступил порог. И тотчас упал духом.

– Неужели это наш новый каид, – хладнокровно приветствовал его Ханно. Лицедей положил руку на длинный нож у себя за пазухой и сверкнул медными глазами. – Надеюсь, этот красный тюрбан стоил жизни Анаса.

Али напрягся, но прежде чем нашелся с ответом, к ним присоединился четвертый собеседник – собеседница, та самая женщина из комнаты больного мальчика.

Она махнула на Ханно рукой.

– Куда это годится, брат, так приветствовать гостя. – Несмотря на обстоятельства, голос у нее был на удивление жизнерадостным. – Принеси пользу обществу, старый пират, и приготовь мне стул.

Лицедей заворчал, но послушался и положил подушку на деревянный ящик. Старуха вошла в комнату, опираясь на черную клюку.

Рашид коснулся брови.

– Мир твоему дому, сестра Фатума.

– И твоему, брат Рашид.

Она опустилась на подушку. Старуха была шафиткой, это Али понял по карим глазам и круглым ушам. Ее голова была седа и наполовину покрыта хлопковой белой шалью. Она подняла на него взгляд.

– Да ты и вправду высок. Значит, это ты, Ализейд аль-Кахтани. – Ее бледное лицо озарила чуть заметная довольная улыбка. – Наконец-то мы встретились.

Али неловко переступил с ноги на ногу. Гораздо легче было гневаться на «танзимских» мужчин, нежели на этот божий одуванчик.

– Извините, я вас знаю?

– Еще нет. Но, похоже, отчаянные времена вынуждают нас идти на компромиссы. – Она склонила голову. – Меня зовут Хаи Фатума. Я партнерша… – Ее улыбка померкла. – Сказать точнее, была партнершей шейха Анаса. Я заправляю этим приютом и другими благотворительными организациями «Танзима». За что мне нужно поблагодарить тебя. Только благодаря твоей щедрости мы можем делать столько добрых дел.

Али поднял бровь.

– По-видимому, это не единственные «дела», которые делаются благодаря моей щедрости. Я видел оружие.

– И что такого? – Она кивнула на его зульфикар. – Ты носишь оружие, чтобы обороняться. Почему моему народу отказано в том же праве?

– Потому что это противозаконно. Шафитам возбраняется носить любое оружие.

– Медицинское обслуживание для них тоже возбраняется, – вставил Рашид, наградив Али многозначительным взглядом. – Но скажи мне, брат, кому принадлежит идея больницы на улице Маади? Кто заплатил за ее строительство и выкрал медицинские книги из королевской библиотеки, чтобы обучить остальных?

Али вспыхнул.

– Это другое.

– С точки зрения закона – нет, – возразил Рашид. – И то и другое нужно для защиты жизни шафитов, и потому то и другое под запретом.

Али нечего было на это ответить. Фатума тем временем продолжала его рассматривать. Что-то, похожее на жалость, сквозило в ее карих глазах.

– Какой молодой, – сказала она тихо. – Годами ты намного ближе к детям из соседней комнаты, чем, думаю, к любому из нас. – Она поцокала языком. – Мне почти что жаль тебя, Ализейд аль-Кахтани.

Али не понравились эти слова.

– Чего вы хотите от меня? – спросил он.

Его нервы начинали сдавать, и голос уже дрожал.

Фатума улыбнулась.

– Мы, конечно, хотим, чтобы ты помогал нам спасать шафитов. А в идеале чтобы ты как можно скорее возобновил наше финансирование.

Али не верил своим ушам.

– Вы, верно, шутите. Анас должен был покупать еду и книги на те деньги, что я ему давал, а не ружья с ножами. С чего вы взяли, что я дам вам еще хоть одну монету?

– От сытого брюха мало толку, если мы не защитим детей от работорговцев, – процедил Ханно.

– А наших детей мы и сами обучим, принц Ализейд, – добавила Фатума. – Но ради чего? Шафитов не допускают к серьезным профессиям. В лучшем случае наши ребята найдут место слуг или наложниц. Ты представляешь, какой беспросветной для нас рисуется жизнь в Дэвабаде? Нас не ждут изменения к лучшему – одни обещания о рае. Нам нельзя уйти, нельзя работать, наших женщин и детей может похитить любой чистокровный джинн, и ему ничего за это не будет, если он устно заявит об их родстве…