Онлайн книга «Серое зеркало»
|
Когда я пересказал Ване подробности нашей с товарищем следователем встречи, он помолчал, после чего разразился спичем, по сравнению с которым мой «Фак – Факин фак» можно считать посланием президента парламенту. – Плесни-ка коньяку, – попросил Ванечка враз севшим голосом. Тут выяснилось, что плескать больше нечего, по ходу мы выдули пол-литра «Арарата», даже не заметили. Как кефир. – Ладно, – сказал Ваня все еще сипло. – Давай тупо подумаем. Мы тупо подумали. Идей было мало, и все безнадежные. Сообщать в правоохранительные органы? В принципе можно, но хорошо бы прийти на прием к следователю сразу в смирительной рубашке, чтобы потом не тратить время на переодевание. Поднять общественность? Все, чего мы добьемся, – тысячи идиотов бросятся искать «Рефлекс», чтобы своими глазами посмотреть, что это за комната такая. Собственно, на этом идеи и кончились. Была еще одна типа идея, которая мне показалась бредом. Ваня брался написать вирусняк, который охотился бы по сетке за «Рефлексом» и мочил бы его без жалости. Я сильно сомневался в успехе этого предприятия. Даже если получится создать такой хитрый вирус, который какое-то время не будут ловить ни Касперский, ни Нод, ни Доктор Веб – даже в этом маловероятном случае можно убить только установленные игры на компах, подключенных к сети. – Умные люди, – заверил я Ваню, – записывают инсталляшки в облака. Ну сотрет твой вирусняк установленную игрушку, и что? Умный человек установит игру заново и будет играть, выдернув соску из сетевого порта. – Чтоб они сдохли, – сказал Ванечка. – все эти умные люди с их облаками! – Если ничего не делать, этим может кончиться… …Домой я вернулся за полночь. Мама не спала, хотя я ей три раза звонил, объяснял, где я и с кем. К последнему сеансу связи пришлось даже привлечь Ванечку. Он искренне уверил мою маму, что я с ним, практически трезв и абсолютно здоров. И все-таки мама не спала. – Слава богу, – сказала она, как только я перешагнул порог, – я так волновалась! – Мама, – ответил я с тщательно выверенным мягким упреком, – я уже большой. Что со мной сделается? И тут мама меня отчитала, как маленького. Оказывается, по городу уже поползли слухи. То ли какая-то банда орудует, то ли исламисты психотропное оружие применили – а только по улицам стало ходить небезопасно. Машины взрывают, людей избивают, а один маньяк из ФСБ с пулеметом ворвался в зоопарк и уничтожил там всех животных, а также часть сторожей. Полчаса, не меньше, я объяснял маме, что оснований для тревоги никаких, не поленился даже найти оригиналы новостей, из которых городские сплетницы раздули такой психоз. Новости маму только убедили в ее правоте, и она ударилась в плач. Я напоил ее валерьянкой по брови, уложил, тяпнул из пузырька сам и свалился спать. 7 Просыпаться я начал только в кабинете у шефа. Как встал, как оделся, как оказался на работе – о том мог поведать только мой автопилот. Просыпаться начал зря – шеф гундел что-то бесконечное о повышении производительности при улучшении качества на фоне сокращения себестоимости. Чтобы не скучать, во время монолога начальства я пристально рассматривал иконки на рабочем столе его ноутбука. Иконки были все знакомые, сто раз пересчитанные во время бесконечных «пятиминутных» совещаний. Все, кроме одной. Новой. Но с известной мне картинкой. И названием. Я, наверное, очень сильно отреагировал на иконку, потому что директор вдруг напрягся и спросил: – Ты чего? Я только помотал головой. Сказать ничего не мог. – Белый весь… Плохо, что ли? – Ага… – А чего на работу приперся, если больной? Ты мне этот трудоголизм брось! Еще пять минут назад я бы ухватился за эту идею, но сейчас ситуация изменилась. – Ничего… С животом что-то… Извините… И я очень натурально рванул из кабинета. Немного посидел в сортире, умылся и составил план действий. Перво-наперво я устроил тотальную инспекцию компов. «Рефлекс» обнаружился на трех. Я тщательно удалил его, после чего построил группу (то есть крикнул: «Братья-программеры! Дело есть!») и провел небольшой инструктаж. – Орлы! – сказал я. – У меня к вам огромная просьба. Не гамайте, пожалуйста, «Рефлекс». Вообще. Никогда. У орлов немедленно разгорелись глаза, как при виде Прометеевой печени. – А если замечу… – я выдержал паузу, обвел группу фирменным взглядом. Есть у меня такой специальный взгляд, от которого стынет кровь в венах. И артериях. У некоторых даже в жилах, хотя там никакой крови никогда не бывало. Испугалась только молодежь из числа студентов-тестировщиков. В глазах бывалых программеров читалось: «И че ты мне сделаешь? Выгонишь?» – …не обижайтесь, – закончил я. – Тут же уволюсь к едрене фене. Этого братья-программеры явно не ожидали. Получился удар под дых. Даже немного ниже. – Юрец! – возмутилась одна из моих наиболее правых рук. – Что за наезды! – Это не наезды. Это… просто просьба. Человеческая. Но если вы ее не выполните, то конкретно меня подставите. Теперь орлы выглядели озадаченными. У Прометея обнаружился цирроз. Но поклевать-то хочется. – Поэтому, будьте человеками, не гамайте, а? Даже дома! Спасибо за внимание, я вас очень люблю. Программеры развернулись к компам в состоянии ошалелости. Я отчаянно надеялся, что моя проникновенная речь отсрочит неизбежное хотя бы на пару дней. А там… а там мы с Ванечкой что-нибудь придумаем. Далее предстояла вторая часть Марлезонского балета. Я повторно – и по своей воле! – отправился в кабинет шефа. Судя по всему, мой стук оторвал его от важного занятия. Я скосил глаза на монитор… и немного расслабился: в панели задач ютилась милая безобидная косынка. – У меня плохие новости, – сообщил я максимально замогильным голосом. И понес пургу, которая сделала бы честь любой тундре: якобы появился новый вирус, который внедряется в некоторые компьютерные игрушки («В частности, в эту… как ее… “Рефлекс”, кажется»), и лечить его невозможно, и все подобные файлы надо немедленно удалить, и даже инсталляшки следует выбросить, и если вирус активизируется, то всем смерть, и бла-бла-бла, и ой-ой-ой. Директор мой тундрой не был. Он сочувственно покивал и поклялся на коробке с Нодом, что немедленно своими руками удалит со своего компьютера все подозрительное. А потом добавил с проникновенностью исповедника: – Юра! Ты очень плохо сегодня выглядишь. Шел бы ты домой, а? – Хорошо, – сказал я, – я пойду. Дома поработаю. – Дома, – возразил шеф, – надо отдыхать! |