Книга Не делай добра, страница 57 – Ирина Градова

Алла качнула головой:

— Полагаю, мало?

— Меньше чем просто мало, — снова встрял Мономах.

— Ну вот, потому-то я и обрадовался, когда Егор сказал, что у него есть побочный источник дохода, — продолжил Трубников.

— Какой?

— Аборты. На дому.

— Это пользуется популярностью?

— Вы даже не представляете! Неверные жены, девчонки-подростки, малообеспеченные — куча женщин мечтает избавиться от нежелательной беременности.

— А почему не обратиться в бесплатную поликлинику или больницу?

— По разным причинам они не хотят светиться. Особенно малолетки, ведь их без родителей никто не примет, понимаете? Или, к примеру, срок уже большой… Несколько раз суррогатные мамаши обращались.

— Господи, эти-то зачем?! Им же платят за вынашивание!

— Допустим, будущие родители вдруг передумали, а кормить лишний рот, да еще и биологически чужой, нет возможности. Короче, клиенток хватало.

— Кто-то умер? — решила поторопить события Алла.

— Да, — глухо подтвердил Трубников. — Девчонка молоденькая.

— Алла Гурьевна, Павел кое о чем умолчал, — снова вмешался Мономах. — Громов был отличным акушером-гинекологом, но у него имелся один существенный недостаток: он любил выпить. Пациентка погибла от кровотечения, и случилось это по преступной халатности Громова. Павел пытался уговорить его вызвать «Скорую», когда стало ясно, что своими силами не справиться, но тот уперся — боялся, что его побочный заработок станет достоянием общественности! Вот и дотянули до последнего.

— Я виноват, — тихо сказал Трубников. — Я должен был настоять!

— Ты был молод! — бросился на выручку Мономах. — А Громов был для тебя старшим товарищем, который оказал тебе любезность… и едва не подвел под статью.

— Что значит «едва»? — удивилась Алла. — Вам удалось избежать суда?

— Следователь предложил сделку, — объяснил Трубников. — Он сказал, что, если я сдам Егора, он меня отмажет. Егор мог потянуть меня за собой, но почему-то позволил мне сорваться с крючка. На очной ставке он сказал, что я буду ему должен. Егору дали два года.

— Таким образом, вы не пострадали из-за этого дела? — решила уточнить Алла.

— Из больницы меня поперли. Я помыкался-помыкался, да и переехал в другой город. Там никто меня не знал, я женился, родил детей… Все было хорошо лет десять, а потом о моем боевом прошлом каким-то образом стало известно. Меня вновь попросили на выход. К тому времени моя семейная жизнь дала трещину, а вся эта свистопляска довершила дело. После развода я решил вернуться домой, в Питер.

— Вы думали, что та история давно забылась? — спросила Алла. — Хотели снова попытать счастья?

— Да нет, таких мыслей у меня не было. Подвернулась возможность переквалифицироваться за умеренную плату, и я стал гигиенистом. Работа неплохая. Хотя, конечно, грязноватая: целыми днями тебе в лицо летит влажная пыль, ты ковыряешься в чужих зубах, не всегда, между прочим, приличных! Мне удалось найти место в медицинском центре.

— Павел, простите, — сказала Алла, — но я не пойму, какое отношение это все имеет к…

— Я как раз к этому подхожу. Несколько лет я горя не знал, и вдруг, как гром среди ясного неба, является Егор!

— А-а, вот оно что!

— Он вышел по условно-досрочному, но с тех пор ему так и не удалось найти постоянную работу. Медицинский мир узок, и скрыть что-либо в нем не так-то просто.

— А как ему вообще удавалось работать по специальности? — изумилась Алла. — Разве Громова не лишили врачебной практики?

— Алла Гурьевна, у нас ведь тут не Америка! — развел руками Мономах. — И даже там врач, лишенный права практиковать в одном штате, может спокойно заниматься своим делом в другом. В то время, когда Громов садился, эту меру и вовсе не применяли. Однако устроиться в медицинское учреждение человеку с погашенной судимостью, сами понимаете, проблематично!

— Да, — подтвердил Павел. — Егору удавалось время от времени пристраиваться в какие-то платные центры, однако слухами, как говорится, земля полнится: рано или поздно о его прошлых делах становилось известно, и он получал черную метку.

— Так он узнал, что вы в городе, и пришел получить должок? — догадалась Алла.

— Честно говоря, я поразился тому, как поломала Егора жизнь — он уже не был тем человеком, которого я когда-то знал! Передо мной стоял законченный алкоголик с трясущимися руками, с таким отчаянием в глазах… И он сказал, что я обязан ему помочь.

— Каким же образом?

— Он хотел взяться за старое.

— Снова потрошить беременных на дому?

— Да. Только я отказался: после того, что произошло, я и думать не мог ни о чем подобном!

— И как же Громов воспринял ваш отказ?

— Пригрозил, что сообщит моему начальству о наших с ним делах, а я не мог потерять эту работу, понимаете?! У меня алименты на двоих детей, ипотека, я снимаю квартиру, да еще ведь и жить на что-то надо…

— Вы согласились?

— Да. Но я сказал, что не стану рисковать и делать аборты на дому — мы сняли помещение.

— Где?

— В том же стоматологическом центре.

— Это обычная практика?

— В принципе, да — многие медицинские центры сдают помещения под разные нужды. В основном, конечно, врачебные: у нас стоматология занимает только первый этаж, а два других отданы под аренду. Там работают частные диетологи, психотерапевты, дефектологи и так далее.

— Впервые слышу о таком! — пробормотала Алла. — И у всех лицензии в порядке?

— Понятия не имею, — пожал плечами Павел. — Этим занимается начальство. Многие кабинеты оборудованы всем необходимым — приходи и работай!

— А на чье имя снято помещение — на ваше?

— Ну уж нет! Я сразу предупредил Егора, что не стану светиться, поэтому мы сняли кабинет на его имя, но заплатил за него я, ведь у него не было денег.

— И вы думали, что вам снова все сойдет с рук?

— У меня не было выбора, ведь Егор грозился сдать меня! Но я, правду сказать, не хотел с ним связываться, потому что он много пил и, как следствие, мог наломать дров.

— И все же вы с ним работали?

— Практически нет.

— Как это?

— Ну, мне приходилось время от времени помогать Громову, когда пациенток оказывалось слишком много и он не мог справиться один, но мы никогда не работали вместе, только поодиночке.

— Вы опасались, что он снова сорвется?

— И, как выясняется, не напрасно!

— Как у вас было поставлено дело? В смысле, вы же сняли всего один кабинет.