Онлайн книга «Не делай добра»
|
— Владимир Всеволодович, мне надо срочно позвонить! — сказала она Мономаху. — Извините меня минут на пять? Он удивленно кивнул, и Алла, схватив с подоконника телефон, удалилась в спальню, плотно прикрыв за собой дверь. — О, Алла Гурьевна! — весело пробубнил в трубку Белкин. — А я уже собирался вам звонить, но решил подождать до понедельника! — Что-то случилось? — Похоже, Коробченко говорила правду: ДНК будущего младенца совпало с ДНК плодов других жертв: у них определенно один отец! — Надо же… — Вы удивлены? — Это не имеет значения. Александр, я прошу вас добыть ордер на эксгумацию тела Даши! — Зачем? — изумился молодой опер. — Мы же доказали, что он — отец! Алла понимала, что действует, руководствуясь исключительно интуицией, поэтому не могла дать Белкину внятные объяснения. — Александр, вы мне доверяете? — спросила она суровым голосом. — Я… ну да, но… — Тогда делайте, как я говорю. Попытайтесь получить ордер первым делом, как придете на работу в понедельник. Эксгумация — дело небыстрое, а время терять нельзя! Закончив разговор, Алла набрала номер Шеина. Когда тот ответил, она услышала на заднем фоне приглушенные звуки медленной музыки: кажется, опер проводит время в романтической обстановке. — Антон, прошу прощения за неурочный звонок, но мне нужно, чтобы в понедельник вы кое-что выяснили. — Что, Алла Гурьевна? — Мы знаем, как к Джамалии попали Четыркина и Дробыш, но совершенно не понятно, как она связалась с Маргаритой. — Вы серьезно? — Ее подруга об этом не упоминала? — Насколько я помню, нет… — Вот это и необходимо выяснить. Поговорите с подругой еще разок. Если она не в курсе, то снова поболтайте с членами семьи. Лучше с кем-нибудь из женщин. — Сделаю, Алла Гурьевна. Когда Алла вошла в гостиную, Мономах поинтересовался, все ли в порядке. — Все отлично! — улыбнулась она. — Ну, давайте пить кофе… Или вы предпочитаете чай? У меня есть и то и другое! * * * — Ужасный человек, ужасный! — качая коротко стриженной головой, приговаривала нотариус Гренкина, глядя на Дамира поверх очков, сдвинутых на кончик длинного, острого носа. — Я по натуре спокойная, знаете ли, ведь этого требует моя профессия, но Агвану Гурулю удалось вывести из равновесия даже меня! — Как именно он пытался на вас воздействовать? — Да по-разному — сначала уговаривал, потом запугивал, угрожал… — Чем угрожал? — Ну, он все твердил, что имеет право знать содержание последней воли сестры. С одной стороны, он прав, ведь читка завещания обычно происходит после похорон, однако в этом случае имеются кое-какие нюансы. Джамалия оставила адвокату Фурсенко дополнения к завещанию, которые абсолютно четко запрещают извещать кого бы то ни было о его сути до определенного момента. — Какого момента? — До истечения шести месяцев, положенных для заявления возможных наследников о своих правах. Я объяснила Гурулю положение вещей, но он грозился подать жалобу, что я злоупотребляю своим служебным положением! — Он мог это сделать? — Сомневаюсь. Мне кажется, Гуруль из тех, кто использует другие методы. Потому-то я и испугалась, ведь через пару дней после того, как он ко мне ворвался, мне показалось, что за мной следят. — Вам показалось или и в самом деле кто-то за вами следил? — За мной следовал человек в куртке с капюшоном. — Вы думаете, это был Гуруль? — Нет, точно не он — тот был стройный, а Гуруль… ну, сами знаете. — Вам стало страшно? — А вам бы не стало? — сердито фыркнула нотариус. — Должен ли я понимать, что вы не дали Агвану Гурулю прочесть завещание Джамалии? — Да вы что, это было бы серьезным нарушением! — Как вы сумели от него избавиться? Вы же сами сказали, что он вел себя весьма, гм… настойчиво! — Я отправила его к Фурсенко. Сказала, что он является душеприказчиком покойной и только он может принимать решение о том, кому и когда показывать завещание. — Вы давно знали Джамалию? Гренкина покачала головой: — Мы с ней виделись всего однажды, когда составляли последнюю волю. — А с адвокатом, значит, вы были давно знакомы? — Да уж лет десять. Он вкратце ввел меня в курс дела, рассказал о семействе, которое спит и видит, как бы отхватить себе изрядную долю наследства. Особенно Анатолий Андреевич недолюбливал брата Джамалии… Хотя и сестрица тоже не вызывала у него теплых чувств. — Аюна или Санжитма? — Средняя. Она, говорил он, баба жадная и себе на уме. Хотя, конечно, братец ей сто очков вперед даст! Вы знали, что у него проблемы в бизнесе и, соответственно, долги? — Да, конечно, — кивнул Ахметов. — Могу я видеть копию завещания Джамалии? — Надеюсь, у вас имеется ордер? * * * Алла любила «помариновать» задержанного, доводя его до кондиции. Он либо начинал нервничать и паниковать, либо злился. Агван Гуруль относился ко второй категории. — У него лицо и шея красные, — заметил Белкин, вместе с ней наблюдавший за задержанным посредством черно-белого экрана телевизора, расположенного в соседней с допросной комнате. — Не хватит ли его удар — как тогда станем оправдываться? — Он по жизни краснолицый, — заметила Алла. — Но вы правы, Александр: необходимо соблюдать осторожность, ведь Гуруль однозначно гипертоник! — Водички? — миролюбиво предложила она, входя в допросную и ставя на стол бутылку минералки и пластиковый стаканчик. С сердитым выражением лица Гуруль схватил бутылку и, открутив колпачок, припал к горлышку, игнорируя стаканчик. — Вы не имеете права! — заявил он, поставив полупустую тару на стол и вытерев губы ладонью. Алла обратила внимание на то, какие короткие и толстые у него пальцы. По сравнению с Мономахом… «Стоп, не думать о Мономахе!» Почему то и дело ей приходят на ум неуместные сравнения? — Вы не можете меня задерживать и допрашивать без адвоката! — продолжал бушевать Гуруль. — Я свои права знаю! — Отлично, назовите имя адвоката, и мы ему позвоним, — согласилась Алла. — Моего адво… У меня нет своего. Вы обязаны мне его предоставить! — Хорошо. Но это займет время, и его вы проведете здесь. Если же мы побеседуем, возможно, у меня не будет необходимости оставлять вас за решеткой и вы вернетесь домой. Как вам такой расклад? |