Онлайн книга «Полуночный лихач»
|
Гоша задрал бровь. Ему было отлично видно слабо освещенный салон автомобиля. Никакой бабы там и в помине нету! Этот конь в пальто откровенно вешал Нинке лапшу на уши. – Но если у вас нету таблеток или опасаетесь, я пойду у кого-нибудь другого попрошу, – ночной гость неопределенно махнул в темноту. – Да все спят уже, – резонно возразила Нина. – Погодите, я сейчас поищу таблетки, только, извините, я вам не открою, а в окошко подам. – Конечно, конечно! – обрадовался мужик, и Нина ушла из кухни – наверное, искать таблетки. Мужик обернулся к своему сотоварищу и кивнул: все, мол, в порядке. А Гоша только головой покачал: на этих парнях пробы ставить негде, опытному человеку вроде него это даже и в ночной тьме видно, а Нинка дура, ей надо было покрепче запирать все двери и по дедову мобильнику ментов скликать! Да пес ли с ней, Гоше-то какая печаль? Хотя просто интересно, что же будут дальше делать братки? Нина вернулась, держа в горсти какие-то таблетки. Она потянулась к форточке, но, когда начала их передавать «заботливому супругу», произошло то, что и должно было произойти: руки у него оказались дырявыми, и все просыпалось на землю. – Боже ты мой! – возопил страдалец. – Ах я болван! Что ж делать, здесь ничего не видно! Они все упали в грязь! Нет, эта Нинка определенно дикошарая какая-то. Нормальный человек – вот хоть сам Гоша! – на ее месте что сказал бы? «Твои заботы! Сам виноват!» Но это ж нормальный! А Нинка только поойкала с раззявой за компанию – и принесла ему новую порцию таблеток. Гоша уже решил было, что сейчас земля под окошком вторично будет засеяна валидолом и всякой такой хреновиной, однако эта дурнопегая взяла и открыла целую оконную створку! И еще высунулась: – Держите, не рассыпьте! И тут… Гоша моргнуть не успел, как мужик с силой ударил ее по руке, таблетки посыпались в разные стороны, а он вцепился в ее плечо и прошипел: – Тихо! Вылезай! Пикнешь – перестреляем всех в доме, и старика, и девчонку, поняла? При этих словах из темноты появился «кожаный», причем в руках у него и в самом деле зловеще мерцал ствол. Гоша так и обмер, глядя, как Нинка мгновение стоит неподвижно, перегнувшись через подоконник, а потом, кивнув: поняла, мол, – начинает неуклюже из окна вылезать. А что еще она могла поделать? Несподручно бабе с медведем бороться, того и гляди юбка раздерется! Этот, который при шляпе и в пальто, ей помогал, а «кожаный» страховал каждое движение пистолетом. Но он напрасно сторожился: Нинка и не помышляла бежать или звать на помощь. Двигалась как под гипнозом, и лицо ее показалось Гоше лицом спящего человека, до того оно было спокойным. Нет, оно было спокойным, как у мертвой! Куда это она направилась? Гоша представил, как Бармин проснется, увидит, что в кухне окошко нараспашку, а Нины нет. Небось подумает, что девка сбежала с любовником, а дочку подкинула старику. Вот повертится! Нет, Бармин небось помрет со страху. Вот и хорошо, Гоше хлопот меньше. Так ему и надо, этому старому гаду! А ведь стыдобное затевается дело… Нинка шла как на расстрел, каждую минуту оступаясь на неровной, бугристой тропке, хотя браток в пальто поддерживал ее под локоток. «Кожаный» топал сзади, поигрывая у ее затылка своим стволиком. Настроение у него, судя по всему, было преотличнейшее, дело казалось слаженным, и для полноты кайфа он не нашел ничего лучшего, как замедлить шаг, сунуть пистоль во внутренний карман куртки, расстегнуть штаны и оросить вонючей струей тьму у забора – и Гошу, затаившегося в этой самой тьме. Теплые капли попали ему на лицо. Он видел струйку, бегущую по серебряному плащу – плащу Солдата. Да вы что, сявки? Девку, как партизанку, под дулом ведете, а на Солдата… Да вы что?! Гоша вскочил с земли, забыв о боли: – Стоять, ётишкин пистолет! На какое-то мгновение «кожаный» обмер, держа в руках отнюдь не «макарова», а то, что торчало у него из расстегнутых штанов и капало, будто прохудившийся краник. – Руки вверх! – вскинул Гоша автомат. – Оглох? Руки, говорю! «Кожаный» медленно раскрывал рот и послушно поднимал руки. Краем глаза Гоша увидел, как парень в шляпе обернулся и тоже остолбенел при виде невесть откуда взявшейся фигуры, сплошь серебряной в ледяном лунном свете, с серебряным автоматом в руках. – Нинка, мотай отсюда! – приказал Гоша. – Гони домой, звони, вызывай ментов! Он увидел в ее огромных, расширенных глазах свое сверкающее отражение, и вдруг такая гордость ударила в сердце! Солдат там был! Солдат! – Уходи, говорю! Нина дернулась было, но тот, в шляпе, успел поймать ее за руку: – Куда? Стоять! – Да ты что, кургузая твоя душа? – весело сказал Гоша, медленно водя стволом автомата от одного братка к другому. – Я те сейчас язык ниже пяток пришью и скажу, что так и было! А ну, отпусти бабу! Чай, не твоя! – Ай-яй-яй! – без тени страха отозвался парень в шляпе. – Ходячий памятник! Это я тебя, значит, в телевизоре видел? Что ж ты бродишь всю ночь одиноко, что ж ты девушкам спать не даешь, памятник? Ведь вам, мертвякам, стоять надо! Тогда лежи, если стоять не хочешь. Гоша увидел, как дернулась его рука из кармана, как блеснуло что-то беззвучно в этой руке, но мгновением раньше он успел нажать на деревянную гашетку и давил, давил, выпуская весь диск, все патроны, он изрешетил эту сволочню, из них клочья летели, из турок поганых, ляхов, гадов-немцев, духов!..
– Круто, Жека! Прям в лоб! – изумленно сказал Кисель, недоверчиво наклоняясь над распластанной на земле фигурой. – Пошел песок караулить! А я чуть не обделался, когда он вылез тут… – Ладно, хватит кудахтать, – Жека зыркнул на Киселя так, что тот подавился словом. – Открывай багажник. Да штаны не забудь застегнуть, а то потеряешь все свое! – Зачем багажник? Река же вон, рядом, – Кисель рвал заевшую «молнию» джинсов. – Давай прямо с моста! – А чтоб тебе ежа против шерсти родить! Совсем одурел? Ноги делать надо! – Жека с силой толкал Нину к машине. – А если кто-то услышал выстрел? Да скорей, скорей! Доедем до Горьковского моря, там и… |