Книга Офисные крысы, страница 98 – Тэд Хеллер

Я знаю, кто звонит мне. Мгновенно это понял. На этот раз он беспокоит рано утром, еще нет даже девяти тридцати.

— Кто это?

— Детектив Том Марино, господин Пост.

— Ох, здравствуйте. Что случилось?

Я громко отхлебываю кофе, демонстрируя невозмутимость безвинного человека.

— Несколько вопросов, господин Пост. Сможете ли вы сформулировать по возможности точное описание медикаментов, которые дали или одолжили Ларкину?

— Ну, я вряд ли смогу это сделать сейчас, детектив. Может быть, когда вернусь домой, я смогу найти пустые пузырьки.

— Вообще-то, мы нашли пузырьки у него дома. У нас они есть. Мы бы хотели знать, сколько капсул оставалось в них.

— Не знаю, смогу ли подсчитать, но я попробую.

П-щ-щ-щ-щ-щ-п… я хочу сделать еще один длинный глоток кофе, но чашка пуста, и я издаю звук губами, глотая слюну.

— Господин Пост, вы не знаете, был ли покойный любителем, как бы это сказать, «необычного» секса?

— Я… я не знаю… Откуда я могу…

— Вы с ним когда-нибудь разговаривали о подобных вещах?

— Нет, не разговаривали. Для подобных разговоров у меня есть друзья.

По телефону я слышу кашель курильщика. Похоже, он выкуривает по две пачки в день на протяжении последних пятнадцати лет.

— Господин Пост, вы знаете кого-нибудь, с кем Марк Ларкин мог бы разговаривать об этом?

— Думаю, с Марджори Миллет, которая была его подружкой. Она работает здесь.

— Да, я знаю это. О’кей.

Конечно, он уже должен был узнать о тесных взаимоотношениях покойного с Марджори. Но почему, почему, почему Марино вдруг заинтересовался «необычным» сексом?

— Я имею право поинтересоваться, к чему все это? — глупо ухмыляясь, спрашиваю я. — Я не понимаю.

— Чего вы не понимаете? — огрызается Марино. (Я всегда замечал пренебрежение полицейских к нормальным людям, ко всем, кто не является их коллегой или преступником.)

— Это не самоубийство? Я от кого-то слышал это. И чем вызваны вопросы о «необычном» сексе?

— Мистер Пост, давайте скажем так: были обнаружены предметы, или точнее предмет, указывающий на кое-какие новые факты.

А вот это уже не просто тренькающий звоночек, а колокольный набат.

— О’кей, — но к уже сказанному мне нечего добавить.

Он оставляет мне номер своего телефона. Я обязан позвонить ему, если вдруг обнаружу что-нибудь, касающееся капсул.

— Мы свяжемся с вами, — завершает он разговор.

_____

Я обхожу этаж четыре раза, возвращаюсь к своему столу, тупо гляжу на экран монитора, затем совершаю еще четыре круга. Постепенно подтягиваются остальные сотрудники, занимают свои места, вешают плащи на спинки кресел, засовывают мокрые зонты под столы и достают припасенные булочки и рогалики.

Бетси просматривает «Таймс» у себя в кабинете, разгадывая кроссворд. Я вхожу и присаживаюсь рядом.

— Зак?..

— Вот что я сейчас делаю: беру у Вилмы ключ и перебираюсь в бывший кабинет Марка Ларкина. Он теперь мой. Я переезжаю в него и звоню рабочим, чтобы принесли туда мебель. Я буду там через три минуты. Если вы с Региной против, можете прийти и вытащить меня оттуда за волосы. Или вызвать охрану, чтобы меня выкинули из здания.

Она поправляет пальцем очки и смотрит на меня.

На верху стопки материалов в ее ящике лежит копия статьи Шон Джефферсон… на ней уже почти невозможно разобрать текст под слоями серых, коричневых и красных исправлений.

Бетси говорит:

— Ладно, эта должность твоя. Но подожди, пока мы не сделаем официальное объявление. Согласен?

О’кей. Я подожду.

* * *

Иногда природа словно вступает в сговор с твоей жизнью и становится грандиозной театральной декорацией, на фоне которой разворачиваются события. К примеру, вы пугаетесь, и в этот момент за окном гремит гром; вы в ярости, и солнце становится тоже кроваво-красным. Если этого не случается, и в тот день, когда твоя десятилетняя подружка говорит, что больше не будет дружить с тобой, а весеннее солнце по-прежнему ярко светит, то все происходящее кажется нереальным.

На улице идет сильный дождь, и стелется густой туман, так что все здания, тротуары и небо словно завалены серой ватой. Все в мрачных тонах, будто облитое грязной краской из ведра.

Сейчас семь часов вечера, и я нахожусь в Мидтаун-Саус, в полицейском участке. Детектив Том Марино, похожий на громилу, имеет устрашающий вид: он ростом в шесть футов пять дюймов и весом в сто тридцать килограммов, с шишковатой головой, покрытой рубцами от угрей.

— Так вы уже разобрались с капсулами? — спрашивает он меня с нескрываемым пренебрежением, когда я присаживаюсь к столу напротив него.

— Нет. Я пришел по поводу «необычного» секса.

— И что? — говорит он, раскачиваясь на скрипящем стуле.

— Хочу спросить: вы обнаружили что-нибудь… на нем или внутри его?

— Да, в прямой кишке покойного был обнаружен некий посторонний предмет.

— Это был галстук-бабочка?

Он потирает ручищей подбородок и произносит:

— Вы сами это сказали.

Марино с напарником надевают плащи, хватают зонты и выбегают из участка. Я застегиваю молнию на куртке и иду к таксофону на углу, который, конечно же, не работает. Приходится прочесать три квартала под ливнем в поисках исправного. К тому времени моя одежда промокает насквозь, в туфлях хлюпает вода, и я начинаю замерзать. Вокруг так туманно и темно, что я с трудом набираю номер.

— Вилли…

— Да… — отвечает он обреченным голосом.