Онлайн книга «Тайные страницы истории»
Подпись Аналогичного содержания было обращение к В. Р. Менжинскому другого члена РКП(б) — некоего Якушина П. Т., который просит дать распоряжение о скорейшем разборе дела Ильинского, выражает уверенность, что «разбор дела обнаружит полную его непричастность к каким-либо обвинениям». С ходатайством об освобождении из тюрьмы Ильинского обращается в ГПУ жена А. М. Горького — Е. Пешкова, на письме которой наложена резолюция Менжинского: «т. Артузову А. X. К делу Ильинского — разберитесь. 26.06.» Начальник КРО ГПУ адресовал этот документ своему помощнику: «т. Пузицкому С. В. Прошу вместе с т. Борисовым срочно доложить имеющиеся на Ильинского И. В. материалы и Ваши предложения по ним. 27. VI.22 г.» Ознакомившись с материалами дела № 14730, Артузов, обращаясь к пришедшему вместе с Пузицким на доклад Борисову, спросил: — Вы считаете, что у вас были основания заводить на него такое дело? — Да, были. Он объективно не может внушать нам доверия. — Кому это нам? — Мне и помощнику начальника отдела. — Что именно не может вам внушать доверия в личности Ильинского? — А то, что он—дворянин, а мать—тульская помещица. К тому же Ильинский знаком был с графом Толстым и его семьей. Потом, мало того, что он связался с польской миссией в Москве, но перешел всякие границы, направив письмо в Польшу с секретным вложением от разрабатываемого нами Мазурина. И вообще мне непонятно, как это пять лет после революции он находился на свободе?! Он же явный враг советской власти! Артузов вышел из-за стола и, повернувшись к Пузицкому, спросил: — Вы тоже так считаете, Сергей Васильевич? — Нет, Артур Христофорович, я так не считаю. — Но если вы так не считаете, то почему же заводили дело? — Борисов убедил меня, что надо как-то проверять полученный сигнал. — Но сигнал-то был анонимный?! Зачем же было сразу арестовывать Ильинского? — Лично я санкции на его арест не давал. И вообще считаю, что в деле нет ни одного доказательства какой-либо вины Ильинского. — Я тоже так считаю, — согласился Артузов и, посмотрев на Борисова, добавил: —Сегодня же прошу подготовить заключение о прекращении дела на Ильинского, доложить мне и после этого немедленно его освободить. Заключение об освобождении Ильинского из-под стражи появилось, несмотря на указание начальника КРО Артузова, не в тот же день, а лишь через месяц, причем со странной оговоркой: «…дело прекратить, а изучение объекта продолжить…» Сопровождавший Ильинского из лубянской тюрьмы уполномоченный КРО Борисов, прощаясь с ним у четвертого подъезда, заметил: — Я полагаю, что мы еще увидимся с вами… Ильинский, обрадованный освобождением, не отреагировал тогда на эту фразу. А следователь Киятковский и Борисов затаили на него после этого злобу за то, что он, не признав на допросах своей вины, обвинил их в юридической безграмотности и к тому же написал на имя начальника КРО оправдательное заявление, и потому они исподволь начали готовить на него новое дело. Будучи хорошо знаком с семьей Л. Н. Толстого, в частности с его старшим сыном Сергеем Львовичем, дочерью Александрой Львовной и племянницей Е. С. Денисенко, Игорь Владимирович уехал после этого в Ясную Поляну и продолжил свою исследовательскую работу. Результатом ее явились важные открытия для советской филологической науки, изложенные Ильинским в «Очерках родового прошлого Л. Н. Толстого». В этом научном труде Ильинский раскрыл берущую начало от князей Горчаковых семейную хронику жизни Толстых с ее дворянскими фанабериями и болячками старого барства. В те же годы И. В. Ильинским была подготовлена к печати другая, не менее важная для науки работа «Социально-экономические факты биографии Л. Н. Толстого». Однако опубликовать этот труд Ильинскому не удалось: 10 октября 1924 года его снова арестовали. На этот раз уже не за «шпионские дела», а за «распространение контрреволюционных идей в пользу мировой буржуазии». Борисов и Киятковскии сфабриковали на Ильинского дело № 3299, предъявили обвинение по ст. 87 УК РСФСР «Антисоветская агитация и пропаганда». На первом же допросе Игорь Владимирович признался, что он порой негативно высказывался в отношении политического курса большевистской партии и советского правительства, что он действительно сочинил и читал однажды в своем окружении изъятую у него при обыске поэму-памфлет «К. Маркс и ЧК». Ухватившись за это признание обвиняемого, следователь Киятковский вынудил его под угрозой сурового наказания собственноручно написать, в чем выражались его «незрелые высказывания и оскорбительные выпады против ЧК и вождя мирового пролетариата Карла Маркса, изложенные в памфлете». За свои убеждения и написание антисоветского памфлета «К. Маркс и ЧК». И. В. Ильинский был осужден на три года лишения свободы. Наказание он отбывал вначале в пермских лагерях (Кудымкар), а затем был этапирован на Соловки. В 1928 году он возвратился в Москву и был приглашен дочерью Л. Н. Толстого — Александрой Львовной—заместителем директора Дома-музея. «Работа в Ясной Поляне, — писал впоследствии Ильинский, — лучшая полоса моей жизни. Я имел возможность водить экскурсии и был при этом поражен, что российский народ, и крестьянство в особенности, несмотря на тяжелые условия коллективизации, проявляют огромный интерес к личности и творчеству Толстого. Именно в Ясной Поляне я наиболее полно ощутил радостную удовлетворенность своим трудом, чувствовал, что дело, которым я занимаюсь, — нужное и весьма полезное обществу. Тогда же я пришел к твердому убеждению, что намерения Александры Львовны Толстой, создать особый, только для людей образованных, культурный центр, является ошибочным. Я много спорил с ней о том, что деятельность Яснополянского дома-музея не должна обособляться от народа и что нельзя вести ее в изоляции от жизни округа и губернии. В конце концов она согласилась с моими доводами. Недовольная советской действительностью в 1929 году Александра Львовна эмигрировала за границу, рекомендовав меня на должность директора дома-музея…» Будучи в этой должности, Ильинский дал решительный отпор предпринимавшимся попыткам устроить в мемориальной зоне зоопарк, выдержал бой с представителями местных властей, и особенно с директором школы Козловым, которые намеревались «отхватить» от Ясной Поляны часть территории и расположенных на ней жилых и служебных помещений для передачи их местной школе. Много нового принес Ильинский и в организацию музейного дела. Он настоял на том, чтобы экспозиции Дома-музея впредь не носили характер обожествления Л. Н. Толстого, чтобы ведение экскурсий не сопровождалось надуманными рассказиками-легендами о его жизни и социальном положении, чтобы в них чаще перебрасывался мостик к историко-бытовым и краеведческим темам, чтобы Ясная Поляна являлась не только культурным учреждением, но и научным центром толстоведения. |