Книга Черная царевна, страница 26 – Оксана Глазнева

Кот бросил на них грустный взгляд и побежал к уже завалившейся избе на краю деревни. Надя сбавила шаг, остановилась. Роджер тоже остановился, щурился, разглядывая деревню и людей.

— Что здесь происходит? — спросил Эол без тени иронии.

— Скоро узнаем. Пошли! — хмуро ответил охотник.

Дом старосты — большой, запущенный, с разобранной соломенной крышей — стоял посреди деревни напротив колодца.

Старик не пустил их в дом. Вышел навстречу с древним кремневым ружьем наперевес. Надя видела на оружие ржавые пятна и была почти уверена, что оно не стреляет.

— Кто такие? Откедова приперлись?

— Идем в Каст, — ответил Роджер. — Пан староста, хотим у вас на ночлег остановиться, и может, накормите нас, чем боги пошлют?

— Жратвы нет. Самим не хватает.

Надя хотела возразить. Они же только что видели, как за избами сушится рыба, но Эол дернул ее за руку и она промолчала.

— Тогда переночуем. Пустите? Я видел у вас пустые дома.

Староста пожевал губы, затем равнодушно махнул рукой.

— На выгоне изба стоит. Токмо там неупокоенные ходют. Живых не трогают, не бойтесь. Там ночуйте!

Эол посмотрел на Роджера. Охотник сжал кулаки, оставлять старосту в покое он не собирался.

— Что-то я у вас погоста не видел, пан староста.

Старик уже терял к ним интерес. Он опустил ружье и все чаще смотрел в сторону реки.

— Нам погост ни к чему. Покойников в реке топим.

— Потому они у вас и шастают потом по деревне, — пробурчал Эол.

Староста повернулся к ним спиной, давая понять, что разговор окончен, но Роджер уходить не спешил.

— И храма у вас нет, покойников отпевать?

— Нам не надо. Иди уже, гостюшка, — совсем не ласково попросил старик, хмуря кустистые брови.

Староста скрылся в избе. Роджер выглядел задумчивым и сердитым.

— Мы правда пойдем спать в ту избу? — с опаской спросила Надя.

Роджер ее вопроса не слышал, он пошел по улице, время от времени поглядывая на реку. Ответил Эол:

— Верь мне, как богу, девочка: покойники нам не страшны, даже неупокоенные. Интересно другое, с чего тут все такие одурманенные ходят?

Надя вздохнула и пошла за Роджером.

Эол оставил их на деревенской площади. Пропал в воздухе, будто его и не было. Надя даже не удивилась.

Изба не выглядела местом, пригодным для ночевки. Соломенная крыша была разобрана. Ветер и дождь вырастили в земляном полу заросли бурьяна. Печь покосилась и завалилась набок. Лавки и стол давно сгнили, но Роджера это не смутило. Он сел на развалины печи. Царевна замялась, остановилась в дверях.

— Заходи, — сказал Роджер.

— Мы будем здесь спать?

— Я хочу посмотреть на местных покойников. Подождем.

— Покойников? Призраков?

— Если неупокоенные, то это не призраки, девочка. Живые мертвецы. В назначенный час жизнь их закончилась, но по какой-то причине душа не смогла покинуть тело. Живые им не интересны, не бойся.

Говорил он спокойно, даже буднично, и Надя пообещала себе не показывать страха. Если Роджер не боится, значит и ей не стоит.

Мертвец пришел, когда солнце скрылось за горизонтом.

На улице еще было светло, догорало небо на закате, желтым и малиновым. Скрипнули доски на чердаке, и к ним спрыгнул кот, тот самый, что привел их в деревню. Он подошел к Роджеру, потерся о его ноги, но, когда Надя наклонилась, чтобы снять веревку с его шеи, отпрыгнул в сторону, сверкнув зелеными глазами.

Неупокоенный, тяжело прихрамывая, переступил порог и остановился. Роджер поднялся ему навстречу.

В сгустившихся в избе сумерках Надя различала лишь седые волосы и белую рубаху в темных пятнах. Ни горящих глаз, ни хищного оскала царевна не увидела. Мертвец походил на тихого и очень уставшего человека.

Охотник подошел к нему, бесцеремонно распахнул рубаху, и Надя увидела темную дыру в груди на месте сердца.

Роджер смягчился. Он похлопал покойника по плечу. Невесть откуда вынырнувший кот снова потерся о ноги охотника, словно прося о чем-то.

— Иди отсюда, — приказал Роджер беззлобно и печально, и мертвец послушался. Повернулся к ним спиной и медленно побрел по улице.

Царевна выглянула в окно.

Таких несчастных теней к реке стекалось не меньше десятка с разных концов деревни. Надя подошла к Роджеру, робко тронула его за локоть.

— Ты понял, что с ними?

— Русалка.

Надя ждала объяснений. Он обернулся и тяжело вздохнул.

— Их уже не спасти, девочка. Ни мертвых, ни живых. Эта тварь понемногу выпивает души. Нельзя освободить людей, не убив русалку, а убить ее человеку не под силу.

— Почему?

— Потому что такие это твари, девочка. Ложись спать.

— Постой! Неужели совсем ничего нельзя поделать?!

Роджер вздохнул.

— Можно. Отчего нельзя? Попроси об этом своего хозяина — Анку.

— Мокошь сказала, что, если я обращусь с просьбой к богам, это даст им власть надо мной и вонзит нож в спину моего ближнего…

— Тогда ложись спать.

Он поднялся и вышел из дома. Надя осталась одна. Она села на холодный пол, обняла колени и стала смотреть в светлеющий провал окна.

Остров Вит — крайняя южная точка Яблоневого Края. Слишком маленький и неровный для пастбищ и полей, он никому не принадлежит. Там живут отшельники и дикие козы. Туда хотела отправиться Надя.

Просто жить. Без стен, без стражи. Самостоятельно выбирая, что надеть, что съесть и с кем говорить. Она больше года мечтала об этом, как отказаться в одночасье?

Может, именно этого хотел от нее бог-мертвец? Не приходил, ожидая, чтобы сама позвала? Если Роджер прав и все люди — заложники собственной судьбы, тогда все пережитое за последнее время вело лишь к этому решению? Вот и Эол явился поглазеть, как Анку заберет свое…

Царевна уткнулась лбом в сложенные на коленях руки.

Да. Так может быть. Значит, таков конец ее короткого приключения? А дальше что? Отправиться в Царство Мертвых рожать детей-чудовищ?

Надя поежилась.

Она клятвенно обещала себе, что доберется до острова Вит! Что больше не будет пленницей! Значит, нужно промолчать. Завтра утром они с Роджером продолжат путь. Через пару дней будут в Касте, а дальше она сама выберет, как жить…

Перед глазами стояли две худенькие девочки с острыми локотками. Надя могла не пожалеть взрослых, но что будет с детьми? Люди в Варте обидели ее, их бессердечность могла оправдать ее собственную, но в этой деревне никто не причинил ей вреда. Каким человеком она будет, если снова предпочтет свободу чьей-то жизни?