Онлайн книга «Благородный Дом. Книга 1. На краю пропасти»
Оба покачали головой. – Все это весьма любопытно. Коммунисты справа, коммунисты слева… – Его взгляд стал еще более безжалостным. – Похоже, мерзавец есть и в наших собственных рядах, возможно, чин у него не ниже суперинтендента. – Но это невозможно! – невольно вырвалось у Армстронга. – Как долго вы работали у нас в Эс-ай, милый мальчик? Армстронга чуть не передернуло. – Два срока, почти пять лет, сэр. – Считалось, что у Советов не может быть шпионов вроде Зорге или Кима Филби. Боже мой, Филби! – Неожиданное бегство в советскую Россию этого англичанина, который одно время считался одним из лучших агентов Эм-ай-6 – британской военной разведки, призванной проводить разведывательные и контрразведывательные операции за границей, – в январе того года потрясло весь западный мир. В частности, потому, что до недавнего времени Филби работал первым секретарем британского посольства в Вашингтоне [78] и отвечал за связь с министерством обороны, госдепартаментом США и ЦРУ по всем вопросам безопасности на самом высоком уровне. – Каким образом, во имя всего святого, он мог быть советским агентом все эти годы и оставаться вне подозрений – это же невозможно, верно, Роберт? – Да, сэр. – И тем не менее это оказалось возможным, и он долгие годы имел доступ к нашим самым сокровенным тайнам. Во всяком случае, с сорок второго по пятьдесят восьмой год. [79] И где он начал свою шпионскую деятельность? Господи помилуй, в Кембридже в тридцать первом году. Его завербовал в партию другой архипредатель – Берджесс, тоже из Кембриджа, и его приятель Маклин, чтоб им обоим вечно гореть в аду. – Несколько лет назад эти два высокопоставленных сотрудника «форин офис», министерства иностранных дел (и тот и другой во время войны служили в разведке), неожиданно бежали в Россию под носом у британских контрразведчиков, и последовавший скандал потряс Британию и весь блок НАТО. – Кого еще они завербовали? – Не знаю, сэр, – осторожно сказал Армстронг. – Но можно поспорить, что это все высокопоставленные лица из правительства, «форин офис», университетской среды, прессы, особенно прессы, и, как Филби, они внедрились чертовски глубоко. – Когда имеешь дело с людьми, нет ничего невозможного. Ничего. На самом деле люди – это ужас что такое. – Кросс вздохнул и слегка поправил папку. – Да. Но ведь быть сотрудником Эс-ай – привилегия, верно, Роберт? – Да, сэр. – Туда ведь должны пригласить, верно? Туда нельзя записаться добровольцем, так ведь? – Нельзя, сэр. – Я ведь никогда не спрашивал, почему вы не остались с нами, верно? – Нет, сэр. – Ну и почему? Издав про себя стон, Армстронг глубоко вздохнул: – Потому что мне нравится быть полицейским, сэр, а не рыцарем плаща и кинжала. Мне нравится работать в уголовном розыске. Мне нравится, когда я могу перехитрить преступника, настичь и арестовать. И затем доказать его виновность в суде в соответствии с законом, сэр. – Ага, а мы в Эс-ай этого не делаем? Нас не интересует законность или все такое, а только результаты? – У Эс-ай и Эс-би разные правила, сэр, – осторожно проговорил Армстронг. – Без них колония оказалась бы в крайне затруднительном положении. – Да. Именно так. Люди – это ужасно, и фанатики множатся, как черви в трупе. Вы были хорошим тайным агентом. Теперь, сдается мне, пора отплатить за все часы и месяцы скрупулезного обучения, которое вы прошли за счет ее величества. Сердце Армстронга екнуло дважды, но он не издал ни звука, а лишь задержал дыхание и поблагодарил Бога за то, что даже Кросс не может перевести его из департамента уголовного розыска против его воли. Он отбыл два срока в Эс-ай, но вспоминал их с содроганием. Да, поначалу казалось лестным, что выбрали именно его, почтили доверием, но это быстро приелось. Внезапные задержания под покровом темноты, закрытые разбирательства, и не нужно никаких настоящих доказательств, лишь результат и ордер на срочную тайную депортацию, подписанный губернатором, а потом сразу на границу или на джонку – и на Тайвань, и никаких обжалований или пересмотров. Никаких и никогда. – Это не по-британски, Брайан, – всегда говорил он своему приятелю. – Я за честное, открытое разбирательство. – Какое это имеет значение? Будь практичнее, Роберт. Ты знаешь, что эти ублюдки виновны. Они враги, агенты наших противников-коммунистов. Они нарушают наши установления тем, что живут здесь и ведут против нас и нашего общества подрывную работу – при помощи и при пособничестве кучки ублюдков-адвокатов, готовых на все за тридцать сребреников или даже меньшую сумму. То же самое творится в Канаде. Господи, когда я служил в канадской конной полиции, врагами порядка выступали тамошние юристы и политики и те, кто стал канадцами недавно, как ни странно, сплошь англичане, все тред-юнионисты социалистического толка, которые непременно оказываются на переднем крае любой агитации. Какое это имеет значение, если ты избавляешься от таких паразитов? – Это имеет значение, я так считаю. И не все подрывные элементы здесь – коммунисты. Есть много националистов, которые хотят… – Националисты хотят, чтобы «комми» убрались из Гонконга, вот и все. – Ерунда! Ведь Чан Кайши после войны хотел прибрать колонию к рукам. Его остановил только британский флот после того, как нас бросили американцы. [80] Он до сих пор мечтает установить над нами суверенитет. В этом он ничем не отличается от Мао Цзэдуна! – Если у Эс-ай не будут развязаны руки, как у противника, как нам тогда выбраться из такой передряги? – Брайан, дружок, я сказал лишь, что мне не нравится в Эс-ай. Тебе нравится – ради бога. А я хочу быть просто полицейским, а не Джеймсом Бондом, черт возьми! «Да, – мрачно думал Армстронг, – просто полицейским, в уголовном розыске, пока не выйду в отставку и не уеду в добрую старую Англию. Господи, мне и так хватает забот с этими проклятыми Вервольфами». Он опять выжидательно взглянул на Кросса, стараясь, чтобы на лице ничего не отражалось. Кросс продолжал смотреть на него. Потом постучал по папке: |