Онлайн книга «Летний дракон. Первая книга Вечнолива»
|
– Где он сейчас? – в его голосе звучала тревога. Я посмотрела на Дариана в упор. – Я… его застрелила. Из арбалета Кайси, – я приподняла оружие в доказательство рассказа. Дариан молча ссутулился, потрясенно уставившись на арбалет. А потом, к моему изумлению, притянул меня к себе и обхватил руками. Я обняла Дариана в ответ. Спустя некоторое время он заговорил: – Мы должны рассказать все отцу. И Роуву. Мы должны отсюда выбраться, не можем же мы вечно скрываться. Когда совсем стемнеет, отправимся домой. – Я не могу. – Мы должны, Майя! Тебя едва не подстрелили, и тебе крупно повезло. Нельзя… – Нет, Дар. Я не могу вернуться. Не могу – без дитя. – Нет, Майя, можешь. Это безумие, Майя, и без браконье… – Ты не понимаешь, Дариан. Если я вернусь без дитя… – Даже без браконьеров в довесок, как ты собираешься украсть дитя у дикого дра… – Ты меня не слушаешь. Я не могу вернуться без… – Майя, Майя, подумай! Мы не справимся. Надо мыслить здраво… Я вывернулась из объятий брата, схватила мешок с арбалетами и вскочила на ноги. – Ты куда? Я направилась к выходу из туннеля. Сердце бешено колотилось, разум едва за ним поспевал. – Я должна найти дитя. Дариан нагнал меня и схватил за локоть, но я опять вырвалась. – Не пытайся меня остановить, Дариан. Пожалуйста, – я отвернулась от него, охваченная противоречивыми чувствами – сомнением, нуждой, страхом и решимостью. – Я должна, Дариан. Должна заполучить дитя или… – Или что? Ты скорее умрешь тут, чем вернешься домой? Да? Ты слишком далеко зашла, Майя. – Ты был со мной, когда к руинам прилетел Гетиг. И ты сложил два плюс два. Ты сам сказал, что Гетиг явился ради меня. Я знаю, что ты все понимаешь. Но ты боишься. Дариан хотел мне возразить, но тут из долины донеслись какие-то звуки. – Тс-с-с! Дариан тотчас прислушался. Крики. Ослиный рев. И перепуганный скулеж маленького дракона. – О Авар! Дариан, вот оно! Из туннеля мы увидели подобие каменной лестницы, за которой открывалась лазейка – она-то как раз и вела в раскинувшуюся внизу долину. По склону к главной пещере поднимался еще один отряд воинов-хародийцев – наверное, дюжины две рослых мужчин. Между ними другая пара осликов тянула повозку, на этот раз с прямоугольной клеткой, достаточно большой, чтобы вместить дюжину дитей или одного медведеобразного подростка. Но сидел в ней единственный драконенок, верещащий от страха. Мое сердце сперва затрепетало и оборвалось. И снова затрепетало. Я уже потеряла малыша, однако Гетиг привел меня сюда. Разве не так? – Привет, малыш, – прошептала я. Дариан затряс головой. – Нет. Нет, Майя. Нет-нет-нет… Я перепрыгнула на соседний выступ, чтобы получше все рассмотреть. Он доходил до дальнего края расщелины и открывал отличный вид на происходящее. Ко мне подбежал Дариан, но придержал свой гнев, как только выглянул из-за моего плеча. Дить носился туда-сюда по клетке, пронзительно крича от ужаса. Каштановый с серебром – типичная для горной породы расцветка. Ослики недовольно ревели, но упорно штурмовали склон. Воины постоянно оглядывались на что-то невидимое нам. – Боги, Майя, как же их много… – Там что-то нехорошее творится, Дариан. Выкрики воинов стали громче, и хародийцы выстроились поперек колеи с поднятыми арбалетами. И вечерний безмятежный пейзаж содрогнулся от рева – а издал его, несомненно, разъяренный взрослый дракон. Теперь воины завопили совсем иначе. Некоторые бросились бежать – справа к ним несся дракон, каштановый с серебром, как детеныш, великолепный представитель гэдийской горной породы, вроде Одакса или Колувера. Явный самец, с высоким гребнем и мускулистым туловищем. Не такой крупный, как Шуджа, зато поджарый и закаленный жизнью в дикой природе. И он был ранен – судя по тому, что не пытался взлететь. Припадая к земле, дракон бросался в атаку и непокорно рычал, а дить в клетке, казалось, отзывался. Раздались хлопки выстрелов. Болты со свистом и гулким стуком ударили в чешуйчатую броню, и множество отскочило, не причинив дракону никакого вреда. Дракон достиг ближайшей линии арбалетчиков и пустил в ход зубы и когти. Крики боли смешались с гневными возгласами, а драконий рев едва не потонул в перепуганных взвизгиваниях. Пара хародийцев, перекувырнувшись в воздухе, врезалась в ближайшие деревья, но арбалеты все продолжали выводить свою яростную дробь. Дракон скрестил перед собой крылья, обороняясь, но ощерился от ярости, после чего попятился. Я всем сердцем ему сочувствовала – гордому отцу, защищающему родного ребенка. Была ли его парой та драконица, которую я нашла в лесу два дня назад? Или прошло уже три? Дракон поколебался лишь мгновение и снова бросился на врагов со скрещенными, трепещущими крыльями. Он успел растерзать еще нескольких хародийцев, прежде чем отступил от очередного града болтов. Мне стало больно смотреть на это жуткое зрелище. Дракончик в клетке издавал душераздирающие крики, таких я еще никогда не слышала – даже от нашего выводка, опускавшегося прямиком в лапы Министерства. Дракон-отец покружил над клеткой, а затем ринулся на линию арбалетчиков. Засвистели болты, и он опять отступил. Откуда-то сверху вдруг донесся хриплый рев. Над нами пронеслась тень, и мы с Дарианом инстинктивно присели. Мимо скользнул дракон – черный на фоне светлого неба. Дариан вскочил на ноги. – Там отец! – заорал он, замахав руками. Но я схватила Дариана и быстро притянула обратно к стене расщелины. Это был не Шуджа и, конечно, не отец. И не министерский дракон – я его не узнавала. Долговязый, бурый, со светлым, зеленоватым подбрюшьем и пегой чешуйчатой шкурой. Я никогда еще не видела столь диковинного окраса. Всадника окутывали хлопающие на ветру одежды – такие же, как у воинов, – с красным кушаком, перевязывающим талию. К моему облегчению, ни дракон, ни всадник нас не заметили. Они принялись кружить над полем битвы. Дракон-отец отступил, и воины, пользуясь передышкой, перезаряжали арбалеты. – Во имя Коррузона! С каких это пор у браконьеров есть драконы? – прошептал Дариан. – Я же тебе говорила. Тут орудуют хародийцы. Дариан вжался в каменную стену. – Надо спрятаться. Я кивнула и мигом отступила к туннелю. У нас над головами с шумом пронесся очередной дракон. И я содрогнулась, потрясенная увиденным. Такого не должно быть! Драконья шкура оказалась черной – но не лощеной, гладкой, как у Шуджи, а напоминающей обугленную древесину, пористой и потрескавшейся. Крылья были порваны по краям и испещрены дырами. Солнечные лучи, пронизывающие перепонки, высвечивали не красноватые вены, как у здорового зверя, а сеть черных линий. Гребень отсутствовал. Грудь и шея были закованы в темную броню, черный шлем закрывал глаза. Всадник кутался в черное же одеяние, за его спиной висел острый меч. |