Книга Летний дракон. Первая книга Вечнолива, страница 75 – Тодд Локвуд

Я рассмеялась, несмотря на дурное настроение. Меня впечатлило, что Кейрр – и неважно, способна она произнести слово или нет, – понимала фразу «Можешь сказать?». У нее были врожденные навыки, как и у всех драконов. Во время кормления я прислушивалась к их беседам, к странным предложениям из щелчков, рычания, урчания и посвистывания. Я вспомнила, как Кейрр подкрадывалась к куриной тушке, зажмурившись и раскрыв ушные гребни, как она цокала языком и странно реагировала, открыв свои глазенки. Дело явно было в звуках. Я задумалась и о том, как Шуджа громко цокнул, после чего возвестил: «Ш-шаги. Быстр-р-рые». Отец Кейрр, Малик, издавал тот же звук, когда преследовал нас в пещерах. А наши драконы цокали так единожды, лишь вдали от гнездовья. Дома же у них после первого щелчка обычно следовала еще пара-тройка, постепенно затихающих, быстрых или размеренных, а затем урчание. Они были важны, однако я не понимала почему. И намеревалась разобраться. Интересно, как много успела выяснить мама и что она могла бы рассказать мне о драконьей речи?

А еще я думала о двух матерях, которые жили в моей голове: о той, что болтала с драконами, и той, что прокляла меня перед смертью.

Вскоре пришла весть, что Френ, по мнению Мабира и Беллуа, полностью оправился от ран и может отправляться домой. Я расстроилась: он ведь должен был остаться у нас в гнездовье.

«Френу нужно увидеться с семьей и кое-что уладить, – пояснил отец. – Он скоро вернется. Я ведь перед ним в долгу».

Лошадь Френа, которую мы разместили в амуничнике, как оказалось, давным-давно забрал его сын, Дому, но я этого вообще не заметила. Мне по-прежнему хотелось поговорить с Мабиром, но я подозревала, что Беллуа обязательно вмешается.

И вот однажды на дороге, ведущей из леса к нашему двору – именно здесь ехал Френ несколько месяцев назад, когда он вез нам опилки, – показался он сам.

Френ.

Я бросила лопату с ведром и побежала к нему. Кейрр потрусила следом.

– Френ!

Я хотела обхватить его руками и крепко стиснуть, но переживала, не повредит ли это его зарубцевавшейся ране, поэтому остановилась и протянула ладонь.

– Юная госпожа! Рад тебя видеть! – воскликнул Френ и притянул меня к себе. – Объятия не помешают, миледи, буду благодарен.

И я охотно его обняла, но отстранилась, чтобы его оглядеть. За те недели, что он провел в Храме, почти не приходя в сознание, у него отросла борода, но сейчас он успел ее сбрить почти полностью. А еще он очень похудел. В Храме его худоба не была столь заметна. Рубашка и жилет на Френе были новыми – за них заплатил мой отец.

Я, наконец, ощутила, что вот оно, мое искупление. Гнездовье стало по-настоящему родным.

– Как твоя тень, Френ? – бодро поинтересовалась я.

Он усмехнулся и стер с моей щеки слезинку.

– Моя тень в порядке.

– И моя. Ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть.

Как хорошо, что очистилась от сажи дурных знамений Беллуа!

– Прибыл, чтобы работать… – начал Френ, но вдруг широко распахнул глаза, глядя на что-то позади меня.

Обернувшись, я увидела Кейрр. Она вежливо сидела, склонив голову набок.

– Неужели эта серебристая прелестница – тот самый дикий дить? – спросил Френ. – Ох, как вымахала!

Я цокнула языком, приглашая ее приблизиться.

– Ее зовут Кейрр. Кейрр, познакомься с Френом. Пожалуйста, скажи Френу «привет».

Кейрр шагнула вперед и снова села, как прилежная маленькая леди.

– Пр-р-ривет, Фр-р-рем, – произнесла она с прекрасным раскатистым драконьим «р-р-р».

Френ изумленно покачал головой.

– Если бы моя лошадь такое выдала, я бы рухнул с нее наземь!

Я почесала Кейрр подбородок.

– Кейрр, если бы не Френ, тебя бы тут не было. Мы встретились благодаря его ранам.

Кейрр взглянула на меня. Френ заулыбался, вокруг его глаз залегли морщинки.

– Ох боги… Френ… сможешь ли ты когда-нибудь простить…

– Нечего прощать. Я выжил, познакомился с твоим серебристым дитем и опять встретился с тобой, юная госпожа.

Я наклонилась к нему поближе:

– Ты помнишь, как заговорил со мной в Храме?

Улыбка Френа померкла, и он наморщил лоб.

– Жаль, но нет, юная леди. Мабир мне об этом поведал. Я сказал правду: я буду носить свои шрамы с гордостью. А насчет остального… не знаю, что я там болтал, но не тревожься. Работа поможет мне восстановиться.

– Я так хочу об этом с тобой поговорить. Но…

– Но что?

– Не хочу вовлечь тебя в неприятности.

На лице Френа отразилась тревога.

– Но в какие неприятности ты можешь меня…

– Беллуа, – понизила я голос, хоть и понимала, что его нет поблизости. – Ему не нравится ни Аша, ни старые легенды. Он следит за каждым шагом, записывает каждое слово. Если он узнает, что ты старейшина запрещенной церкви, я не знаю, что…

– Значит, Мабир посвятил тебя в кое-какие детали, – перебил меня Френ с натянутой улыбкой, которая не сумела скрыть его беспокойство. – Может, оно и к лучшему, – он нахмурился еще сильнее. – Я уже долго храню свою веру в тайне, с позволения Мабира. А если действительно Беллуа стоит опасаться, то я бы не хотел привлечь его внимание к своей персоне. Я знаком со многими собратьями по вере…

– Я даже Дариану не сказала. – И еще кое о чем умолчала.

– Сожалею, но думаю, что ты правильно поступила. По крайней мере сейчас надо молчать.

– Никто ничего не знает, кроме Мабира, моего отца, тебя и меня. Пусть все так и остается. Не надо давать Беллуа повод наблюдать и за тобой.

– Если, конечно, я не сболтнул лишнего, пока был не в себе, и он не подслушал. – Френ уставился на свои ботинки.

– Но я хочу узнать про Ашу!

Он поднял взгляд.

– Везде есть те, кто любит подслушивать, юная госпожа. И у нас нет причин проводить время вместе. Я не умею ни растить, ни тренировать драконов, а тебе не нужны ни пилы, ни топоры. Придется скрываться. Но для меня нет большей чести, нежели стать для тебя наставником, Майя – для тебя проявился сам дух Гетига!

– Все как-то рискованно, – пробормотала я.

Френ поморщился.

– Я буду неподалеку. Хочу просто приглядывать за гнездовьем.

– Ладно, согласна. А когда придет время, я тебя найду, хорошо?

Он кивнул.

– Тебе приходится скрывать свою веру… так нельзя.

Френ вновь стиснул меня в объятиях.

– Пойдем, – произнес он, выпустив меня. – Надо бы потолковать с твоим отцом.

Жизнь в гнездовье вошла в колею. Лето сменилось осенью, Гетиг уступил место Вэйджес. Листва у кромки леса окрасилась багряным и золотым на фоне темнеющих сосен. Стало прохладнее, ветер все чаще сгонял тяжелые тучи. Отец с Роувом продолжали следить за небом по ночам.