Онлайн книга «Мушкетер»
|
— Меня одно утешает, — вздохнул он, — что Гелла даже не заметит моего отсутствия. Для неё-то времени пройдёт всего ничего, какая-то пара дней. Один я тут скучаю. Угу… — Ничего, Понч. Прорвёмся! Позавтракав холодным мясом и запив его горячим какао, только-только входившим в моду, Олег с Яриком направили стопы к дому де Монтале. Во дворе они застали необычное оживление. — Послезавтра отправляемся! — сообщил им Жак де Террид последние известия. — Король приболел, но вроде как уже выздоровел. Кстати, поздравляю! — С чем? — не понял Сухов. Мушкетёр хихикнул. — Пусть тебе лучше де Лавернь скажет! Он сюрпризы любит. Недоумевая, Олег пробился к лестнице, где его встретил командир. — Приветствую, мой лейтенант, — сказал Сухов. Приглаживая усы, де Лавернь хмыкнул и ответил: — И тебе привет… корнет! Насладившись выражением Олегова лица, лейтенант расхохотался. — Королевская охота была удачной, — объяснил он, посмеиваясь, — тебя резко повысили, минуя чины капрала и сержанта! Виват король! — Виват! — искренне рявкнул Олег. Стало быть, врут о неблагодарном Людовике! — Вива-ат! — взревела мушкетёрская братия. — За это дело не грех и выпить! — воскликнул Жан-Арман дю Пейре, [68] коренастый гасконец, бывший до того единственным корнетом в роте. — Рири! Жеже! — зычным голосом воззвал сам маркиз де Монтале, в кои веки показавшийся перед мушкетёрами. — Выкатывайте бочонок анжуйского! Анри Матье и Жерар Туссен исполнили приказ с большим воодушевлением, и вскоре живительная струя пролилась в подставленные кубки, чаши, а то и в оловянные миски. — Вечно он меня опережает! — пожаловался Ярослав. — Пробую догонять — куда там! Угонишься за таким!.. Ваше здоровье, господин корнет! — Это дело! — крякнул Жак де Террид, прикладываясь к сосуду. — Капрал пятьсот ливров получает, сержант — семьсот, а корнет — тысячу! Дохлебав, он поспешил за добавкой, но ему не досталось — что такое бочонок для полусотни здоровых лбов? — Выпей за меня, — сказал Сухов, протягивая огорчённому Жаку свою чашу, — меня капитан зовёт. Повинуясь приглашающему жесту Жана де Берара, Олег поднялся по лестнице, впервые попадая в приёмную. Прикрыв за собою дверь, маркиз тяжело прошёлся по кабинету и облокотился о краешек новомодного бюро из орехового дерева. — Послезавтра, — веско начал он, — мы выступаем в поход. Однако вам, господин виконт, и вашему другу барону приказано задержаться. — Могу ли я поинтересоваться, кем именно? — Скажем так, этого хотят и в Лувре, и в Люксембургском дворце. Достаточно? — Вполне, мой капитан. — Сути того, что вам предстоит, корнет, я не знаю, но одно могу сказать точно: задачу перед вами поставят зело трудную и опасную. Лично мне не выпадало подобного испытания, но я знаю нескольких достойных людей, которым высочайше поручали… мм… задания известного толка. Одни заслужили почёт и славу, другие… Другие сгинули без следа. — Я предпочитаю почёт и славу, — тонко улыбнулся Сухов. Коротко хохотнув, де Монтале наклонился к нему и сказал: — В таком случае, господин виконт, отправляйтесь домой и ждите гонца. Как только выполните дело, вам порученное, догоните нас. Рота на марше двигается весьма неспешно. Лишь бы было кому догонять! — О, мой капитан, кто только меня не преследовал! Сколько было жаждущих пустить мне кровь! И ничего, жив пока. — Тогда удачи вам, корнет! Дома Олега ожидал ещё один сюрприз — в гости явился Робер-Арман Дешамп дю Сарра, племянник графа д’Арси. Хромая, он вышел навстречу и развёл руками: — Батюшка ваш не стерпел, — сказал он, — велел найти вас да узнать, что да как. Вижу, что удача вас не обошла стороной, вы уже королевский мушкетёр! — Берите выше! — торжественно сказал Ярослав. — Перед вами корнет роты мушкетёров! — О-о! Граф просил, чтобы я передал вам вот это… — Робер-Арман отцепил от пояса увесистый кошель. — А от вас он ждёт письма. — Мне надо было самому догадаться и отписать отцу, — покивал Сухов. — Когда вы обратно? — Задерживаться не стану. Сегодня доделаю все свои дела, а с утра и отъеду. — Располагайтесь! А я, с вашего позволения, возьмусь за письмо. Чувствуя укор совести, Олег устроился за столом, вооружась пером, чернильницей и листом бумаги. Избегая некоторых имён и не слишком вдаваясь в детали, он описал свои приключения, нажимая на успехи, — пусть старику будет спокойнее, пусть погордится сыном! Накатав целую страницу, Сухов присыпал бумагу песочком, смахнул его и скатал письмо в тугую трубку. Пончик, подойдя сзади, шепнул: — Ярик говорит, что мы не едем в Ла-Рошель. А куда? — Куда пошлют, Понч. — А кто? Олег молча, но выразительно возвёл глаза к потолку. — У-у… Отдав послание Роберу-Арману и лишний раз заверив того, что не претендует на замок и угодья в ближайшие лет двадцать, Сухов вернулся за стол. Устроился поудобнее — придвинулся к стенке, так чтобы комфортно было облокотиться о подоконник. Олег думал о том, что к кочевой жизни он, конечно же, приспособится, чего уж там, но бесприютное существование «без определённого места жительства» определённо не для него. Спать, где положат, и есть, что дадут, — далеко не мечта всей жизни. Вот и эта квартира на улице Старой Голубятни — надолго ли у него эта крыша над головой? Вернутся ли они сюда? Бог весть… Осада Ла-Рошели — это история долгая. Год как минимум. — По-моему, это к нам, — сказал Пончик, выглядывая в окно. Олег приподнялся со стула и увидел, что на улице перед домом Хромого Бертрана стоит молодой человек в простом платье буржуа, но с повадками принца крови. Это был Шарль-Сезар де Рошфор. — Понч, будь другом, проводи человека. — Слушаюсь, господин, — чопорно ответил Александр. — Ох, кто-то щас получит!.. — Такова наша холопья доля. Быков, валявшийся на кровати, фыркнул насмешливо. — Не понимаю, — сказал он, — почему бы двум благородным донам не вздуть строптивого слугу? — Да надо бы, — проворчал Сухов. — Распустились… Де Рошфор поднялся по лестнице и у двери выразительно глянул на сопровождавшего его Пончика. Тот поджал губы и удалился в людскую. |