Книга Расколотое королевство, страница 17 – Эрин Уатт

Я засовываю руку в рукав куртки, одновременно пытаясь написать Пашу.

Я: Иди и убедись, что с ней все в порядке.

Паш: Сижу прямо за ними с Дейви. Дейви говорит, что Кайл и Хартли вместе.

Я: Черта с два они вместе.

Какую ложь Фелисити скормила Хартли? Это плохо. Очень плохо.

Вместо того чтобы отправить Пашу очередное сообщение, я звоню ему.

– Чувак, подойди к ним и вмешайся, – приказываю я прежде, чем мой друг успевает пробормотать приветствие. – Ее доктор сказал, что если мы начнем рассказывать Хартли что-то до того, как она сама все вспомнит, это может серьезно повредить ей.

– И что мне им сказать?! – восклицает он.

– Не знаю. Расскажи ей про свой классный замок в Ко́лкате. – Паш из очень древней и очень богатой индийской семьи. Пару лет назад его дед решил построить новое имение, и судя по ленте Паша в «Инстаграме», на его территории может поместиться весь «Астор-Парк» с учениками. Только на то, чтобы обойти первый этаж, понадобится целый час.

– Дейви угрожающе смотрит на меня. Если я встану со стула, она меня убьет.

– Если ты не встанешь со стула, тебя убью я.

– Да, но я не с тобой занимаюсь сексом. Прости, мне пора.

Бесхребетный говнюк. Я залезаю в свой пикап и выжимаю педаль газа. Из этого района города во «Френч-Твист» ехать минут двадцать. Жалко, что Элла там больше не работает, иначе попросил бы ее вмешаться. В отличие от Паша, ей знакомо значение слова «преданность».

Я укладываюсь в двадцать минут, по дороге обливаясь потом от страха, что меня остановит какой-нибудь коп и поездка затянется. Рывком открыв дверь, я окидываю взглядом небольшую пекарню в поисках Хартли, но вижу лишь Паша и его новую девушку, болтающих за кофе.

Он выскакивает из-за стола и машет мне рукой.

– Где они? – рычу я.

– Ушли минут через пятнадцать после того, как я тебе позвонил.

– Блин! – Я поворачиваюсь к Дейви, которая невинно хлопает ресницами. – Что ты слышала? Слово в слово. Я хочу знать все подробности. Ничего не упускай.

– Не так уж и много, – признается Дейви. – Они разговаривали тихо. Единственное, что я уловила, как Хартли говорила Кайлу, что они расстаются.

– Не знал, что она встречалась еще с кем-то, кроме тебя, – встревает Паш.

– Она и не встречалась, – с досадой говорю я.

Как вообще возможно, чтобы память человека напрочь исчезла? Сюда явились люди в черном и стерли всем воспоминания? Хартли ни с кем не встречалась и не тусовалась с учениками «Астора», вечерами работая в забегаловке в восточном районе города, и даже иногда сбегала с уроков, чтобы взять дополнительную смену. А когда не таскала подносы с едой и напитками, то спала. Хартли приходилось нелегко.

Я поворачиваюсь к Дейви и продолжаю допрос:

– Кто из них говорил больше всех?

– Фелисити.

– А кто такой этот Кайл?

– Я его не знаю. Он не из нашей компании.

– А почему здесь была Фелисити?

– Да не знаю я! – восклицает Дейви, вскинув вверх руки, словно желая закрыться от моих бесконечных расспросов.

Паш привстает на стуле.

– Ладно тебе, мужик, успокойся. Дейви помогла, чем смогла.

– Вот именно, – надув губы, поддакивает Дейви.

Паш садится ближе и обнимает за плечи свою девушку, с которой встречается всего десятый день.

– Ты закончил? – холодно спрашивает он меня.

Я закрываю лицо руками. Меня подташнивает от одной мысли о том, сколько вреда могли нанести Хартли Фелисити и этот Кайл, но орать на Паша и его хрупкую подружку бессмысленно – зачем злить друга?

– Да, я закончил. Позвони мне, если еще что-нибудь узнаешь.

– Да-да. – Паш возвращается на свой стул. – Хочешь еще жемчужного чая, малышка? – нежничает он, повернувшись к девушке. Или может, мне купить тебе тот браслет от Шанель? Это тебя утешит, правда?

Я выхожу из пекарни, пока не врезал по одному из стеклянных прилавков-витрин ногой от досады и безысходности. Остановившись на тротуаре, обдумываю свои возможности. Меня привлекает лишь одна. И хотя знаю, что мне будут совсем не рады в доме Хартли, я все равно должен убедиться, что с ней все в порядке.

Опуская ногу с бордюра, я вдруг слышу, как кто-то, заикаясь, зовет мое имя.

– Истон?

Я разворачиваюсь на сто восемьдесят.

– Хартли?

Смотрю на вход в пекарню, но не вижу ее. Наверное, у меня слуховые галлюцинации. Может, я так много думал о ней, что мой разум не выдержал. Скоро начну разговаривать с вымышленной Хартли. Вот закрою глаза и…

– Я здесь.

Я опускаю взгляд вниз, на фигуру, скорчившуюся на краю тротуара, в шагах двадцати от меня. Фигура поднимается и превращается в Хартли Райт.

– Что случилось? – спрашиваю я, за две секунды преодолев расстояние между нами. Хватаю ее за плечи, притягиваю под свет и осматриваю с головы до ног. – Ты в порядке?

Хартли такая красивая в свете уличного фонаря: длинные черные волосы шелковым занавесом обрамляют лицо. На ней одна из ее фирменных огромных толстовок и темные обтягивающие джинсы, в которых ноги выглядят жутко сексуальными. Серые глаза кажутся почти черными, когда она поднимает на меня печальный взгляд.

– Думаю, да.

– Что ты здесь делаешь?

– Ждала автобус. – Она показывает на знак над своей головой.

– Они не ходят так поздно, последний рейс отходит около десяти вечера.

Я знаю это, потому что мой папа устроил так, чтобы здесь появилась остановка, когда Элла работала в пекарне. Несмотря на то что у нее есть собственная машина, она предпочитала ездить на автобусе, даже если это означало ехать в толкотне среди других пассажиров.

– Ой. – Хартли трет руки и дрожит. – Этого они мне не сказали.

Я снимаю свою куртку и набрасываю ей на плечи. Должно быть, «они» – это Кайл и Фелисити.

– Что ты делала с этими двумя?

Она на секунду задерживает на мне тревожный взгляд, а потом отводит глаза и смотрит на тускло освещенную парковку и темный тротуар.

– Они рассказывали мне кое-что, – наконец сознается Хартли и, несмотря на куртку на плечах, снова дрожит.

От страха у меня сводит живот. Черт побери, что они наговорили ей? На самом деле, меня до ужаса пугает масштаб лжи, которой они могли забить ей голову, начиная с той, в которой Хартли и Кайл Хадсон встречались. Или этот больной ублюдок таким образом пытается уложить ее в свою постель? К горлу подступает тошнота.

– Что, например? – охрипшим голосом спрашиваю я.