Книга Девушка по имени Москва, страница 15 – Ринат Валиуллин

Йорик, надо оптимистичнее, оптимистичнее!!! Вам же с ним на брудершафт не пить, и есть же «тупая бумажная работа» или нет?

И чем же красно-солнышко за один раб. день заслужило такие нелестные отзывы? Неужели это был сам Шура Балаганов?

НЬЮ-ЙОРК: Красно-солнышко даже не за один раб. день, а за 5 минут нашего общения заслужило отзывы — нелестные.

1. Вам, наверно, встречались люди, у которых папа-мама/муж-жена/сестра-брат достигли некоторых высот. Так эти люди почему-то проецируют успехи своих родственников на себя и считают, что это они достигли этих высот. То бишь амбиции, никак не связанные с истинным положением дел.

2. Помощник пытался меня, адвоката со стажем, убедить, что закон, по которому сейчас ведутся госзакупки, безнадежно устарел и давно отменен. Ну и по поводу знания закона, я думаю, даже упоминать не стоит.

МОСКВА: Крепитесь, Йорик, крепитесь…

1. Приходилось, конечно, — тут не только родственные отношения, но и наглость, высокомерие вкупе с завышенной самооценкой. Но Бог миловал работать с такими в одной связке, поэтому мне их всегда было искренне жаль, ничего хорошего из этого не выходит.

2. Терпения Вам и мудрости, чтобы правильно и под правильным углом поставить этого Помощника на нужное место.

3. Можно начальству мягко намекнуть, что мелковата должность-то для птицы столь высокого полёта, или «приговор окончательный и обжалованию не подлежит».

НЬЮ-ЙОРК: Креплюсь-креплюсь. Домой отправил вундеркинда. Пусть отдыхает…

МОСКВА: Йорк, зная Вас, мне уже хочется пожелать вундеркинда, Вы так суровы — бьёте не в бровь, а в глаз и делаете это так ненавязчиво, что, думаю, Вы сможете сделать из этого полена неплохого Буратино.

Хотела немного отвлечь Вас от работы, но, к сожалению, сама в работе, как «свинья в апельсинах», поэтому как-нибудь потом.

НЬЮ-ЙОРК: Вот, Мося, повеселитесь: «Чикагские мужики настолько суровые, что банкоматы дают им деньги без карточки».

Вообще-то я мирный. Я детей не бью, даже если им необходимо придать форму. Ну, папа Карло так папа Карло.

Спасибо тебе на добром слове. Буду ждать, когда наступит «пото́м».

МОСКВА: У нас тоже ходит подобная байка, только мужики челябинские.

* * *

Женщина с пышной прической читала внизу долгую речь, настолько длинную, что прожорливые птенцы уже успели свить гнездо в ее шевелюре и, азартно открыв клювы, пытались заморить червячка.

— Умная?

— Безумно.

— Будто на «Тоску» попал.

— Пуччини?

— Откуда ты знаешь?

— Я просто так, угадал.

— Не волнуйся. Знать и угадать — это одно и то же. Когда ты угадываешь, подсказывает подсознание.

— Всегда бы оно так подсказывало.

— Преподы же не любят, когда подсказывают, — вспомнил о профессии Мефодия Кирилл.

— Да, они предпочитают подсказки от ума, — согласился Мефодий.

— От большого ума, — добавил Кирилл. — Ум. Он нам все время преподает.

— Честно говоря, он терпеть не может подсознание.

— Тоска. Только голос поставленный, — снова указал взглядом на женщину с гнездом Кирилл. — Надо было его поставить в такое неудобное положение.

— Да, задрала. С другой стороны юбку задирать уже не по статусу.

— С другой? Откуда она?

— От Матвея.

— Это имя для меня святое, — поднял глаза к небу Кирилл.

— Да, ему не откажешь. Должна была быть ангелом или хотя бы ангелой. Сколько их было отправлено: Дэвис, Джоли,…

— О чем ты? Целый город был для них выстроен.

— Лос-Анджелес, если не ошибаюсь? Никто не справился с задачей. Взять хотя бы последнюю Ангелу из Восточного полушария.

— Да. Ангела меркнет. Жалко женщину.

— Только не надо ее жалеть, она может принять это за любовь. Женщину надо любить, — улыбнулся Кирилл.

— В этом-то и вся проблема. Мне кажется, люди разучились это делать, заниматься — да, а вот делать разучились.

— Может, выключить? — кивнул Мефодий на женщину. Кирилл хлопнул в ладоши. Невесть откуда вылетела птица-секретарь и росчерком пера подписала указ.

Мефодий ни с того ни с сего рассмеялся.

— Что смешного?

— Усы. Птица-секретарь и с усами. Никогда не видел.

— Да. Редкий экземпляр, безупречный сотрудник. Хочешь, я тебе тоже такого выпишу.

— Дорого, наверное?

— Да, не дешево. Схватывает на лету, но много. Хавку обожает.

— Это заметно.

— Ну что, нужна тебе птица-секретарь? Усатого не обещаю, недавно он их сбрил на спор, но толковый.

— Да не, сам я не азартный. Зачем мне секретарь, который спорит. Я сам с усам, сам как-нибудь справлюсь.

— Сам, сам… я же вижу, что не справляешься.

— Ты вообще внимательно читал? Я имею в виду письма с Земли? — с недоверием взглянул Кирилл на Мефодия.

— Обижаешь. Я просто выбрал все самое релевантное для эксперимента. Самые чувствительные точки.

— Хорошо, давай расставим точки G, — пошутил Кирилл.

Любить это не только засунуть свой язык в ее рот, приклеить к ее шее, это достать все свое лучшее, достать свое самолюбие, чтобы оно слиняло, наконец, засунуть свою гордость поглубже и достать свои чувства, пусть выскажутся. Самодостаточность — вот что имеет значение.

— Ты только представь, встретятся два самодостаточных, они же достанут друг друга через пять минут, — засмеялся беззвучно Мифа.

— Мне кажется, ты неправильно трактуешь это самодостаточное слово.

— Ладно, тогда ты мне объясни, что это такое? Самодостаточность?

— Самодостаточность — это когда сам в достатке и щедрость в излишке, — отвернулся от уток Кирилл, которые уже успели снова проголодаться. — Женщины любят щедрых.

— Идиотами нас делало только то, что мы могли быть вместе двадцать четыре часа в сутки, и этого было мало, — процитировал Мефодий. — Это можно отнести к настоящей любви?

— Дело же не в количестве времени, проведенном вместе, дело в качестве. Удовольствие — вещь неисчислимая. Удовольствия — это пузырьки, от воздушных детских до игристых шампанских. Если же говорить о любви, знаешь, в чем разница между людьми? Одни мерят любовь счастьем, другие — страданием, ну, а те, у кого ее немерено, — состраданием.