Книга Хроники Черного Отряда. Книги юга. Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин, страница 57 – Глен Кук

Он улыбнулся в ответ:

– Кхади.

– Надо думать, воплощение света и благости.

– Как бы не так, начальник. Кхади – сестра-близняшка Хады. Как бы даже не подлее. И к мору лапку приложит, и к голоду, и к прочим таким делам. Одна из самых крупных свар между культами Шадара и Гунни – из-за вопроса, считать ли Хаду и Кхади разными божествами или это одно божество в двух лицах.

– Какая прелесть! Держу пари, в ходе этого диспута народу полегло предостаточно. И жрецы еще удивляются, что я их не принимаю всерьез… Одноглазый! Как по-твоему, я верно догадался: наш приятель явился не только ради уплаты долга?

– Сдается, он желает стать самым главным шадаритом, – хмыкнул Одноглазый.

Я велел Жабомордому задать этот вопрос прямо. Жрец, даже не зарумянившись, признал, что на роль преемника Годжаринди Годжа он подходит лучше всех прочих.

– Значит, можно считать, что он не расплатиться, а навариться решил. Спасибо ему за предупреждение, но все равно он нам еще должен, так и переведи. Скажи, если однажды утром он проснется главным шадаритским жрецом, пусть на годик-другой умерит амбиции и паству свою на коротком поводке подержит.

Жабомордый перевел. Улыбки как не бывало, губы жреца скукожились в куриную гузку. Однако он согласно кивнул.

– Одноглазый, проводи его до дороги. Не хотелось бы, чтобы у него возникли проблемы с церковным начальством.

Сам я отправился будить Гоблина.

– Есть работенка. Жрец по имени Годжаринди Годж решил натравить на меня убийц. Бери Мургена, отправляйся к Лебедю в притон, найди там ненавистника святош, пусть покажет тебе этого мерзавца. Он нуждается в переводе на высший план бытия. Не надо делать из этого представление, но и красивой его смерть быть не должна. Пусть, например, весь изойдет на кровавый понос.

Гоблин, ворча, пошел за Мургеном.

Одноглазый с Жабомордым остались посторожить на случай появления убийц.

Какими бы эти убийцы ни были профессионалами, мимо Жабомордого им проскользнуть не удалось. Попались шестеро. Я велел кое-кому из наров, не питавших отвращения к подобным вещам, отвести злоумышленников на людную площадь и посадить на кол.

Днем позже ушел на закат Годжаринди Годж. Скончался от внезапного обострения фурункулеза. Урок дошел до всех.

Дойти-то дошел, но не был усвоен. Годж знал, на что идет, поэтому никто особо не расстроился и не вознегодовал. Однако Радиша как-то задумчиво поглядывала на меня, когда мы в очередной раз спорили, так ли уж нужна мне еще тысяча мечей и правильно ли я поступил, реквизировав сто тонн древесного угля.

Хозяйственно-политические игрища были в самом разгаре. Я запрашивал сотню тонн, когда требовалось десять. И лаской, и таской добывал оружие да норовил получить побольше – запас карман не тянет.

Рекруты являлись с собственной экипировкой. От государства я требовал финансирования особых расходов – их предназначения гражданским не объяснить. Да и не все военные понимали – сколько было мороки с Могабой, когда я доказывал, что легкие колесные баллисты могут принести немалую пользу.

Может ли? В этом я и сам не был уверен. Все зависит от того, что предпримет противник. Если будет действовать как в прошлый раз, баллисты не пригодятся. Но мы формировали легионы по образцу войск Драгоценных городов, а те войска не ленились таскать легкие метательные машины для пробивания брешей в строю противника.

Ох, боги мои…

Кое-что приходилось утрясать, просто-напросто заявляя: здесь я начальник, как скажу, так и будет.

Могаба не был в претензии.

У нас оставалось семнадцать дней. Меня посетила Госпожа.

– Успеваешь подготовиться? – спросил я.

– Я уже почти готова.

– Хоть один позитивный доклад из сотни. Аж от сердца отлегло.

Она весело посмотрела на меня:

– Я виделась с Меняющим Облик. Он был за рекой.

Одноглазому с Гоблином, напрягшим все свои шпионские способности, это не удалось. В основном по той причине, что у Майна было слишком сильное течение. В добровольцах-то недостатка не возникало…

Что до очищения Таглиоса от вражеской агентуры, на это колдунам понадобилось меньше десяти дней. Отряд смуглых карликов был стерт в порошок. Осталось несколько таглиосцев, мы снабжали их почти правдивой информацией, добавляя лишь толику лжи – достаточную, чтобы их хозяева решили переправлять главные силы там, где мне нужно.

– Вот как? Но узнал ли он что-нибудь интересное для нас?

– Можешь не сомневаться, – ухмыльнулась Госпожа. – Основные силы двинутся через Годжийский брод. Самих Хозяев при армиях не будет. Они не настолько доверяют друг другу, чтобы оставить базы без защиты.

– Прекрасно. Такое чувство, что у нас наконец появился шанс. Может, один из десяти, но настоящий.

– Теперь плохие новости.

– Как же без них. Излагай.

– Против нас посылают еще пять тысяч. Значит, десять тысяч на Годжийском направлении, по тысяче – на Терийском и Ведна-Ботском, а остальные пойдут через Нумский брод. Говорят, он станет проходимым на два дня раньше Годжийского.

– Скверно. Значит, когда дойдет до дела, Хозяева смогут вывести к нам в тыл еще три тысячи.

– Так и сделают, если они не полные идиоты.

Смежив веки, я представил карту. Нуму я отвел Джахамараджу Джа и его шадаритам. Он ценой невероятных усилий собрал две с половиной тысячи верующих. Прочие шадариты решили подождать и влиться в наши экуменические войска. Три тысячи опытных воинов запросто снесут этот заслон.

– А если конницу? Скажем, Джа встречает врагов на берегу, делает все, что может, и отступает, а затем, когда противник уже готов выйти на оперативный простор, наша конница атакует с фланга?

– У меня была мысль скрытно перебросить туда легион Могабы, чтобы разбил переправившегося противника и ускоренным маршем двинулся к Годже. Но ты прав, конница эффективнее. Можешь поручить командование Маслу и Крутому?

Я не мог. Им хватает собственных проблем, и без кровожадных рои, отпускающих пинки направо и налево за малейшее прегрешение, их легион превратится в бродячий цирк.

– А как насчет тебя? Справишься с обязанностями полевого командира?

Она сурово взглянула на меня:

– Ну, ты же справлялся.

Верно, я справлялся, причем нередко.

– Возьмешься?

– Если ты этого хочешь – возьмусь.

– Сейчас сгорю в огне твоего энтузиазма. Ладно, договорились. Но до поры до времени – молчок. Джахамарадж Джа не будет стараться, зная, что подойдет помощь.

– Хорошо.

– Есть ли еще новости от нашего столь редко показывающегося на глаза друга?