Онлайн книга «Ричард Длинные Руки - курфюрст»
|
— Скромничает, — ответил Барбаросса. — Нам с Фальстронгом делает приятное. Он всегда был деликатником. Ага, трех, подумал я уязвленно. Ну кто принимает в расчет эту мошку, что жужжит надоедливо над ухом то у одного, то у другого, то у третьего? — Так, — сказал Барбаросса твердо, — пора. Мои регалии. Быстро! Переоделся не только он, почти все рыцари вытащили из седельных мешков лучшие одежды. Барбаросса облачился в сверкающие золотом доспехи, огромного рыжего жеребца накрыли с головой в тонкую попону золотого цвета, только морда, глаза и уши остались торчать в прорези, а длинная бахрома попоны теперь касается травы. На моих глазах он снял шлем и передал оруженосцу, а сэр Уильям бережно вручил ему золотую королевскую корону с крупными рубинами. — Прекрасно, — сказал он с чувством. — Государь, вы прямо лев рыкающий! Барбаросса посмотрел на него с подозрением. — А ты где льва видел? — В церкви, — ответил сэр Уильям. — Там слева от входа на стене Христос, он на льве в Иерусалим въезжает… — А-а-а, — сказал Барбаросса, — хорошо. Ну, поехали? Найтингейл вопреки традициям поставил летний замок не на холме или утесе, а посреди долины. Правда, вокруг ровное голое пространство, нельзя подобраться, скрываясь в кустах либо за деревьями, но все равно выглядит как непростительная беспечность в наше неспокойное время. Один из самых зорких рыцарей вскрикнул ликующе: — Едут! Смотрите! Далеко на вершине холма, что на той стороне широкой долины, показались крохотные всадники. Я не успел рассмотреть цвета и баннеры, но Уильям сказал довольно: — Это король Фальстронг!.. Барбаросса усомнился: — Почему так решил? — Он меня однажды из седла выбил, — сказал Уильям с непонятным выражением, — я таких не забываю… — Едем, — сказал Барбаросса. — Неплохо окажется, если встретимся у ворот замка. Что-то в этом будет… Он запнулся, подбирая слово, я подсказал: — Знаковое. Символичное. — Да, — подтвердил Барбаросса, — именно… А вы откуда такие слова знаете? Я сказал благочестиво: — Из Святого Писания, конечно. Так все знаковое и символичное. И дураки те, кто понимают напрямую… Все, Ваше Величество, я спешу! И, прежде чем он успел открыть рот, я толкнул коленями Зайчика, земля взлетела у него из-под копыт, прогремел короткий грохот, и разноцветная трава с полевыми цветами слилась под конским брюхом в сплошную полуразмытую зелень. Я остановился у ворот, стражи посмотрели на меня со страхом, а на Адского Пса — вообще с ужасом, однако решетка заскрипела, приглашающе поднялась. Мы проскочили под аркой, на той стороне небольшого двора вход в донжон, Найтингейл ждет у входа, очень скромный, значит, как и подобает хозяину, однако сияет от короны на седых волосах до золотых шпор на рыцарских сапогах. За его спиной только скромно одетый мужчина с типичным лицом первого секретаря, молчаливый священник со смиренно сложенными руками на животе, да в сторонке паж держит под уздцы могучего спокойного коня под расшитой в клеточку яркой попоной. Я соскочил на землю, поклонился. — Сэр Ричард, — произнес Найтингейл. — Ваше Величество… — Сэр Ричард, — произнес он, — где наши гости? — Едут, — сказал я, — вы не поверите, насколько они… пунктуальны. Хотите взглянуть? — С удовольствием. — Прошу вас… Мы пересекли двор и поднялись на стену, а оттуда увидели, как справа показались всадники, в одежде которых преобладают багрянцевые тона с золотом, а слева такие же щегольски одетые, но в пурпурных одеждах с золотым шитьем. Даже кони у тех и других покрыты золотистого цвета попонами, закрывающими и головы, за исключением глаз. Они подъехали к воротам с двух сторон одновременно, наступила неловкая пауза, король Барбаросса и Фальстронг, оба свирепые и неуступчивые львы, повернулись друг к другу и мерили один другого взглядами. Я видел, с каким напряженным вниманием всматриваются, вслушиваются, стараясь предугадать, кто что замыслил. Наконец Барбаросса прогудел мощным голосом: — Мой дорогой брат! Фальстронг ответил в той же манере и почти так же гулко: — Мой дорогой брат… Роджер Найтингейл, учтиво поклонившись сверху одновременно обоим, сказал торопливо: — Ваши Величества, мои дорогие братья, вы можете въехать в мой замок, не покидая седел. Барбаросса кивнул, но смотрел неотрывно на Фальстронга. — Это как возжелает мой дорогой брат. Фальстронг ответил строго контролируемым голосом: — Как изволит мой брат, король Барбаросса, так и поступим. Барбаросса начал медленно поворачивать коня головой к распахнутым воротам. — Тогда я последую за вами, мой дорогой брат. — Нет-нет, — воскликнул Фальстронг, — это я за вами! Я улыбался, хотя внутри все передергивается от этой фальши, братьями зовут друг друга, но это все-таки лучше, чем если бы их войска соприкоснулись на поле боя. Они пустили коней бок о бок и поехали стремя в стремя. Мне показалось, Фальстронг чуть приподнимается в седле, чтобы не быть ниже короля-соперника. Все мы, мужчины, друг другу — соперники и при встрече автоматически измеряем взглядом любого, с кем общаемся, и нам не нравится, если собеседник выше ростом или шире в плечах. Несмотря на то что встреча неофициальная и даже тайная, Барбаросса, как и Фальстронг, нацепили самые массивные золотые цепи с драгоценными камнями, оба в горностаевых накидках, символизирующих королевское достоинство, и это несмотря на полуденную жару. Найтингейл торопливо сошел во двор, красивым жестом, исполненным достоинства, протянул вперед руки. — Дорогие братья, — произнес он с чувством, — я счастлив видеть вас в своем скромном загородном домике!.. Располагайтесь здесь как дома… и даже лучше, чем дома! Барбаросса ответил благожелательно: — Благодарю, мой дорогой брат!.. Уж постараюсь расположиться лучше, чем дома, там у меня жена — просто зверь… га-га-га! Он слез с коня, они обнялись, король Фальстронг тоже опустился на землю и, выждав, когда Найтингейл вырвется из медвежьих объятий Барбароссы, в свою очередь обнял его, похлопал по спине. — Не сдаемся? Я слышал, у тебя, дорогой брат, малолетняя любовница? Найтингейл опасливо оглянулся. — Тише-тише, — прошипел он, — даже слуги не должны о таком слышать! |