Книга Императрица, страница 52 – С. Дж. Кинкейд

Затем Фустиан перешел к дочери Сефия. Ужас отразился на наших с Тайрусом лицах: священник всерьез решил перебрать всех многочисленных Домитрианов, одного за другим.

Наши помазанники тоже это быстро сообразили, потому что начали украдкой (и неукрадкой) покидать залу.

К тому времени, как Фустиан добрался до Рандевальда (похвалив многих, многих Домитрианов за «энергичность», а других описав двусмысленным словом «нетрадиционный»), Великую Гелиосферу покинуло большинство помазанников, включая сенатора фон Пасуса.

– …В этой самой гелиосфере я трижды благословлял Рандевальда на первую ночь…

Внезапно Фустиан осекся, поняв, что три первые ночи и ни одного брака кого угодно выставят не в лучшем свете, а не-Домитриану оскорблять Домитриана вряд ли разумно.

Вдобавок оставшиеся зрители уставились на грандессу фон Кантернеллу, любовницу покойного императора. Та зарделась и пробормотала:

– Он был весьма изобретателен.

Неловко помявшись, Фустиан быстро договорил:

– А ныне пришел черед Тайруса фон Домитриана, и мы готовы засвидетельствовать мастерство этих двух юных любовников.

Священник отвернулся за «Огненным поцелуем», и я быстро огляделась.

– Кажется, мы потеряли большую часть зрителей, – сказала я Тайрусу. – Ну и как нам теперь узнать, есть между нами химия или нет?

Он не улыбнулся. Наоборот, его лицо потемнело от гнева.

– Они вернутся. Как же, упустить такое зрелище. – Он опустил глаза. – Но мы их разочаруем.

Тайрус чуть повернулся, и секунду спустя я увидела, что кожа на запястье слегка отличается по цвету от остальной. Я бы и не заметила, не обрати он мое внимание… Фальшкожа, чтобы не почувствовать нар котик.

Такая мелочь, ерунда, и все же глаза Тайруса горели триумфальным огнем. У меня в груди будто образовалась пропасть. Неужели мы правда собирались отменить слуг, возродить науки, исправить галактику? А теперь… теперь радуемся крохотной победе, что никто не станет наблюдать за нашей первой ночью.

Тайрус разыграл целый спектакль. Фустиан втер «Огненный поцелуй» в его запястья, и император принялся тяжело дышать, качаться и страстно на меня поглядывать.

По дороге из Гелиосферы обратно в покои императора на Valor Novus Тайрус дернулся ко мне, словно не в силах сдержаться. Наши помазанники добросовестно отсекли его от меня.

У нас почти получилось.

Но потом нас нагнали несколько человек, что улизнули во время речи священника. Одним из них был тот, кто привык внимательно следить за Тайрусом и читал его так же хорошо, как я.

– Веналокс вашего величества ждет вас внутри, – сказал Пасус, воспользовался тем, что император повернулся на голос, и схватил его за подбородок.

– Не смейте, – Тайрус попытался вырваться.

Фустиан нан Домитриан потянул Пасуса за рукав и зашептал:

– Лучше не трогать его, когда он под действием «Огненного поцелуя»…

– Вы что, ослепли? – спросил Пасус. – Он прикидывается.

– Что вы… выдумываете, – невнятно произнес Тайрус. Потянулся ко мне… но Пасус схватил его за плечи и оттащил прочь.

– Вы подкупили кого-то, чтобы подделать нарко тик?

– Лучше не трогайте меня сейчас, – процедил император сквозь сжатые зубы.

– Мои прикосновения такие же, как обычно, ведь вы… что? Заранее приняли антидот, чтобы убить весь эффект? Что?

– Отпустите. Меня.

Пасус убрал руки и снизил голос до угрожающего шепота:

– Вы знаете, как я ценю ваше достоинство. Правда, хотите, чтобы я проверил на глазах у всех, на глазах у нее, лжете вы мне или нет?

«У нее». То есть у меня.

Тайрус закрыл глаза, а затем яростно содрал с руки кусок фальшивой кожи.

– Умный мальчик, – похвалил Пасус. Затем подозвал Фустиана, взял у того «Огненный поцелуй» и лично втер его прямо в вены на шее императора.

И вот так забрал даже самую крохотную его по беду.

* * *

Я ждала его в спальне, не желая в который раз видеть, как он вдыхает веналокс.

Я сняла веревку с ноги и спрятала ее под простынями. Никто не следил за мной, пока я была одна, но как только ко мне присоединится импера тор…

Двери открылись, и в комнату полились чьи-то голоса. Тайрус стоял на пороге, держась руками за косяк. Глаза императора затуманились, он горел от страсти, а я могла лишь думать, как Тайрус мечтал не дать наблюдателям желаемое. И кажется, нашла выход.

Я спрыгнула с кровати, затащила его внутрь и захлопнула дверь. Тайрус подхватил меня на руки.

– Нем…

А дальше впился в мои губы яростным жадным поцелуем.

– Тайрус… – попыталась я отстраниться.

– Мм? – Он обвил меня руками, притянул к себе. Все движения были грубыми, поспешными. От жара его тела у меня закипела кровь. Имей я прежние силы, было бы проще. Я отпихнула Тайруса и потянула его в прилегающую ванную.

– Сюда.

Его глаза лихорадочно пылали. Я затолкала Тайруса в комнату, пока он пытался поцеловать и приласкать все, до чего мог дотянуться. Мы наткнулись на умывальник. Тайрус усадил меня на край и зацепил мои ноги вокруг своей талии.

– Тайрус, ты не хотел…

– Люблю тебя, – выдохнул он, отчаянно меня целуя.

Я отвернула его голову в сторону, воспользовалась тем, что он нетвердо стоит на ногах, проскочила в ванную, но замешкалась. Тайрус нагнал меня.

– А где ванна? Душ? – спросила я его. Комнату наполняли лишь камни.

– Такая красивая… – ответил он, явно не спеша помочь, и снова потянул к себе.

– Включить воду! – воззвала я к воздуху, используя стандартную команду.

Сработало. Вода струями полилась в небольшой бассейн, похожий на пруд. Стены из уныло-серых превратились в панораму штормового неба. С потолка на нас падали дождевые капли, вливаясь в потоки воды.

А, так он соорудил имитацию жизни снаружи?

– Теперь ясно, почему камни, – заметила я.

– Камни… – простонал Тайрус, будто я сказала нечто крайне соблазнительное. Похоже, он сейчас на любой звук из моих уст так реагировал.

Я врубила холодную воду. Из бассейна пошел пар, а стены сменили грозовые облака на чистое ясное небо. Я изогнулась в объятиях Тайруса и подвела его ближе к душу.

– Скажи, если будет холодно.

Мне пришлось повторить это еще несколько раз, пока он не попробовал воду одной рукой, другой шаря по всему моему телу.

– Слишком холодная. Ледяная.

– Отлично. – И я окунула его в ванну.

Он с воплем вынырнул, но холодная вода привела его в чувство не хуже доброй затрещины. Тайрус заморгал, уставившись на меня сквозь мокрую челку широко раскрытыми глазами.