Книга Блабериды, страница 31 – Артем Краснов

— Может быть, Nirvana Unplugged in New York? — предложил я.

Оля питала слабость к Кобейну.

— Круто!

Мы направились к выходу из торгового центра, фонтанируя идеями. К полудню толпа стала гуще и как будто злее. Недалеко от выхода мы наткнулись на Савву.

Мы вышли на него в той безнадежной манере, которая лишает шансов увернуться от взгляда. Поток людей впереди вдруг расступились, обтекая киоск. У киоска стоял Савва и смотрел прямо на нас. Мы напоролись на этот взгляд, на напарывается на льдину корабль.

— Привет, — сказал я громко.

Он едва заметно улыбнулся и ответил:

— А, здрасьте.

Савва не показывал ни радости, ни тревоги. Он был одет в кожаную мотоциклетную экипировку. Расстегнутая куртка придавала ему довольно отчаянный вид.

Оля тоже не потеряла лица. Секундное замешательство она разбивала вопросом:

— Ты как здесь?

— Товарища жду, — ответил он в ленивой, располагающей манере, которая неизменно вызывала у меня зависть. — А вы чего? Шоппились?

— Да, — ответила Оля. — Неудачно. Ты не женился еще?

— Не-а, — ответил Савва также нехотя. — У вас как? Хорошо всё, я смотрю.

Он кивнул на жалкий пакет, который я тащил в руке. В пакете были батарейки для Васькиной игрушки и единственная блузка, которую Оля решилась купить. С этим обвисшим пакетом я, должно быть, выглядел как-то особенно жалко; по крайней мере, это можно было прочитать в лице Саввы, что было особенно болезненно из-за его вполне честного равнодушия к моей персоне.

— Нормально, — кивнула Оля. — Ладно, мы пошли.

В последней фразе мне померещилась незаконченность, миллисекундная пауза, которой Оля надеялась продлить разговор.

— Пока, — произнес Савва торопливо, устремляясь куда-то наискосок от нас к выходу на парковку. У дверей его встретил ещё один байкер.

В машине Оля почувствовала мою внезапную скуку и пихнула в бок:

— Чего ты помрачнел?

— Да, блин. Так всё было хорошо, и надо было его встретить.

— Ну а что изменилось? — удивилась она.

— Не знаю. Просто вид твоих бывших любовников портит мне настроение. Это от меня не зависит.

— Да я о нём и не думаю.

— Зато я о нём теперь думаю.

— Ну не дури. Это давно было.

— Но было.

— Всё. Давай приедем, включим «Металлику» и будем колбаситься весь вечер. Ну не грузись. Не люблю, когда ты такой.

— Не знаю. У меня настроение исчезло. Работать надо. О Филино почитать ещё. На работе все равно толком не дают.

Оля обиделась. Некоторое время она молча рулила, проезжая сложный перекресток, потом фыркнула:

— Ну ты серьезно? Ты из-за этого теперь будешь весь вечер дуться?

— Нет, я могу его зарезать как-нибудь подло, из-за угла. Это бы меня слегка развеселило.

— Не смешно ни разу.

— А мне смешно. И надо работать.

— Я в «Эверест» еду? — спросила Оля упрямо.

— Если тебе там что-то надо.

Дома меня одолело острое раскаяние и желание возродить идею нашего романтического вечера без Васьки, но ещё сильнее оказалось скрытое упрямство, которым я усадил себя за ноутбук в спальне и стал читать о Филино.

Голова работала плохо. Часа через полтора я заскучал. Чтение такого рода не приносило ни пользы, ни удовольствия. Я вышел к Оле, которая строгала салат, и стал помогать. Мало-помалу настроение к нам вернулось, но тащить в сад телевизор мы заленились, холодца не было, французского вина мы не купили, поэтому устроились в спальне с чаем и стали смотреть стендап.

— Ты у меня всё равно лучший, — сказал Оля перед сном.

А я задумался, что значит это невольно сказанное «всё равно»?

* * *

Утром понедельника выдалось бурным. Ночью какой-то ненормальный разгуливал по спальному району с пистолетом, а когда его задерживал наряд ППС, выстрелил в полицейского, нанеся «нелетальную травму глаза», как значилось в сообщении пресс-службы МВД.

Вместо утреннего кофе я висел на телефоне, узнавая подробности. Трубка неприятно грелась от уха.

Пистолет оказался газовым. Героем был объявлен напарник полицейского. Он сумел увернуться от второго выстрела и задержать агрессора. О последнем не было известно почти ничего, кроме фотографий из соцсетей, на которых он выглядел молодым бычком с удалым нравом и пивной осанкой. Видимо, где-то по пути у парня случился кризис среднего возраста, он «выпил немножечко» (цитата из оперативной съемки), а потом с голым торсом и расстегнутой ширинкой пошёл гулять по району, демонстрируя обе своих гордости: член и газовый пистолет.

Я придерживал телефонную трубку плечом. Пальцы прыгали по клавишам. Мессенджер в правом углу экрана полыхал сообщениями Алика, который требовал выложить заметку немедленно. В паузах я печатал ему в ответ «Алик, иди нахер» и тут же стирал, заменяя на более нейтральное «ок».

Я опубликовал заметку без вычитки корректором и полез репостить её в соцсети «Дирижабля». Потом вернулся на страницу с публикацией и с удовлетворением следил, как нарастает лавина просмотров: каждое обновление страницы увеличило счетчик на тысячу с лишним. Когда он дошел до 20 тысяч, следить стало неинтересно.

Под статьей появились первые комментарии, и вдруг я заметил сообщение от Бориса Лушина — он написал от своего имени.

«Автор, пистолет называется Псмыч, а не Макарыч».

«Автор». У меня так-то имя есть.

Я полез разбираться. В релизе силовиков пистолет был обозначен ИЖ-78-9Т. Я переключился на страницу интернет-энциклопедии, которой пользовался, и хотел было отвесить Боре в меру грубый ответ, но тут заметил, что у «Макарыча» действительно другой, хотя и похожий индекс — ИЖ-79-9Т.

Боря тем временем блистал эрудицией в комментариях. «У Макарыча ствол больше. Псмыч позже появился». Откуда он это знает? Тоже поди википедии начитался.

Я написал ему сухую благодарность и полез править статью, а заодно все подводки к соцсетевым анонсам, куда я умудрился вытащить упоминание «Макарыча», потому что слово звучало круто и создавало иллюзию, будто полицейского ранили в глаз из настоящего пистолета Макарова. После исправления на «Псмыч» эффект пропал: стало казаться, что полицейского ударили смычком.

Планерка началась с бурного обсуждения инцидента, которое подогревало присутствие Алика.

— Быстрее надо такие вещи давать, — ворчал он не зло.

Его умиротворяла волна трафика, которую создала моя торопливая заметка.

— Чтобы давать, нужно узнать сначала, — возразил я. — Менты не сразу подтвердили.