Книга Мажор-3. Правда опаснее смерти, страница 65 – Константин Галдаев, Сергей Калужанов

— Я, — сознался сторож. — Рукавом закрыл, чтобы отпечатков не оставить.

— Зачем, придурок? — осведомился Аверьянов.

— Чтобы не попало… Я же должен был проследить, что все закрыто… Меня бы сразу уволили.

— Ну да, — усмехнулся Соколовский. — А теперь грамоту вручат. Или медаль.

— Понимаете, я не из-за жадности или там из каких-то еще побуждений. Реально деньги нужны были. Я учусь, комнату снимаю, работаю на полставки…

— Не дави на жалость! Эти двое, кого ты видел, опиши их.

— Ну… Крепкие такие парни… Высокие…

— Оба высокие? И точно парни? Не могла быть одна девушка?

— Нет. Точно, парни.

— Ясно, — махнул рукой Симоненко. — Хватит на сегодня. Я оформлю и закрою нашего друга в камере.

И когда Валерий увел сторожа, Соколовский подошел к окну и задумчиво проговорил.

— И все-таки зачем ломать дверь, если залезли через окно?

— Трудно сказать, — пожал Жека плечами. — Но открыли окно точно девчонки, больше некому.

Дежурный открыл камеру и пропустил Соколовского внутрь. Игнатьев сидел и смотрел выжидающе.

— Суд состоится в следующую среду, — сообщил Игорь.

— Компромат уже будет у нас, — спокойно кивнул Игнатьев. Потом, подумав, добавил. — Игорь, у меня просьба.

— Я знаю. Я тоже не хочу, чтобы Катя шла с нами. Пока что я додумался только до того, чтобы связать ее по рукам и ногам. Какие идеи у Аркаши-Ипподрома?

— Да почти такие же идеи, — усмехнулся Игнатьев. — И ты мне поможешь.

Валера вошел в отдел и с ходу объявил:

— Есть свидетели того, что внучка Амосовой ушла раньше Кристины. Значит, Кристина врет. А Люба ее покрывает.

— И я даже знаю почему, — подсказал Соколовский. — Брат Любы, Митя, влюблен в Кристину. Я видел у него в комнате фото Кристины на стене.

— Но если Кристина ушла последней, то, значит, только она и могла открыть окно, — предположила Вика.

— И если Люба ее покрывает, то, видимо, есть что покрывать, — подвел итог Симоненко. — Привезу ее сюда и побеседуем.

— А может, сделаем по-другому, — предложил Соколовский. — Я ей позвоню. Скажу, что мы все поняли. Что только она могла оставить окно открытым. И что мы ждем ее с чистосердечным.

— То есть ты хочешь ее вспугнуть? — Вика с Симоненко переглянулись.

— Ты отлично изучила мои методы, — улыбнулся Игорь.

Кристина выбежала из дома и поспешила проходными дворами к спортивному городку. Здесь, под деревьями на лавке ее ждали двое парней. Девушка бросилась к ним, села рядом на лавку и сжала лицо руками.

— Дэн, Юрец, вы поняли, да? Меня менты вызывают. Опять! Блин, парни, надо что-то решать!

— Крись, ты успокойся. Че за паника! — Юрец сплюнул далеко в сторону и, прищурившись, снова посмотрел на девушку.

— Ну, опять скажешь, что ни при делах, — пожал плечами Дэн.

— Они знают, что это я окно открытым оставила!

Парни переглянулись. Теперь в их глазах появилась тревога.

— Ты откуда знаешь? — спросил Юрец. — Ты че, ходила к ним?

— Крись, ты дура? — поддержал приятеля Дэн.

— Дура. Но красивая, — со знанием дела произнес Соколовский.

Все трое встрепенулись, увидев около себя двоих полицейских.

— Парни, если вы умные, то руки за спину. И с нами ровным шагом, — предложил Симоненко.

В отделе ребят посадили на стулья в некотором отдалении друг от друга. Отдельно сидела Кристина, готовая вот-вот заплакать.

— Отпустите меня, пожалуйста! — умоляла она. — Я же все сказала!

— Мы пока главного не услышали — где медали, — грозно пресек мольбы Соколовский.

— Так вы че думаете, мы эти медали сработали? — ухмыльнулся Дэн.

— Мы не думаем, — уверенно сказал Симоненко, перекладывая на своем столе бумаги. — Мы знаем. Ты, Кристина, пользуясь своим влиянием на внука Амосовой, внедрила ему идею уговорить бабушку отдать медали на выставку. Твои приятели Дэн и Юрец ночью залезли в музей дворца творчества молодежи и вытащили оттуда всю коллекцию. По самым скромным оценкам, там ценностей на четыре миллиона.

Юрец присвистнул, посмотрев на друга, тот буркнул: «Да пошли они!»

— А ты не свисти в помещении, — посоветовал Юрцу Соколовский. — По самым скромным приметам у тебя денег не будет. Приятель твой борзый, потому что не сидел. А у тебя одна ходка. Кто все придумал, я не знаю. Но я знаю, как все это будет выглядеть в глазах судей. Мы уже ознакомились с материалами твоего первого дела. Думаю, будет сходство между тем, как была вскрыта дверь тогда и сейчас.

Парень стал наливаться кровь от злости и, сверкнув глазами, резко бросил своему приятелю:

— Дэн, не тупи!

— Дэн, я присоединяюсь, — поддакнул Соколовский.

— У нас есть признание Кристины Шапошниковой, — стал перечислять Симоненко. — Сторож вас видел. Мы еще изучим все видеозаписи в районе, и думаю, там тоже вас найдем.

— Вы нам не поверите все равно, — угрюмо проговорил Дэн.

— Никогда ничего нельзя знать наперед, если не попробовать, — глубокомысленно изрек Соколовский. — А вы попытайтесь.

— Короче, мы наград не крали! — сразу же выпалил Дэн. — Было все по-другому. Мы когда в окно залезли, то сразу увидели, что внутри все уже перевернуто и разбито. И орденов с медалями не было. Все разбросано, как будто там кони бегали. Ну, когда поняли, что нас опередили, решили оттуда по-тихому ноги делать. А под окном как раз сторож. Ну, Юрец там замок поковырял, мы через дверь и ломанулись. Вот и все. Не брали мы ничего. Не мы это.

— Ладно, — согласился Симоненко. — Оставим эту версию пока как рабочую, а сейчас все трое встали и строем за мной снимать отпечатки пальцев. Проверим вас по базе, может, вы еще где-то побывали и ничего не вязли.

Дверь кабинета открылась, и вошел Аверьянов, ведя за локоть внука Амосовой.

— Вот, — подтолкнув парня вперед, сказал Жека. — Внук сам пришел. Решил признаться во всем.

— Да! Это я во всем виноват, — сразу выпалил Митя, глядя на Кристину. — Я придумал украсть бабушкины медали. Уговорил ее отдать их на выставку. Потом пришел, когда девчонки убирались. И форточку открыл. И…

— Митя! — перебил парня Соколовский. — Где медали?

— Отпустите Кристину, и я скажу, где я их спрятал, — потребовал парень.

— Так, — Соколовский прошелся по кабинету, глядя на ребят. Потом подошел к девушке и сел рядом с ней. — Кристина, так было?

Девушка закрыла лицо руками и заплакала навзрыд. Митя смотрел на нее с такой болью, что Соколовский даже удивился. Вот это любовь!