Книга Знаменитый Каталог «Уокер&Даун», страница 30 – Давиде Морозинотто

Всюду висели плакаты: ПЕРВЫЕ АМЕРИКАНСКИЕ ОЛИМПИЙСКИЕ ИГРЫ. До них оставалось меньше месяца. На одном плакате индеец стрелял из лука. Он напомнил мне о Джо, и меня накрыла ностальгия по дому, который остался далеко позади.

Потом я понял, что эта ностальгия объяснялась по большей части голодом. Казалось, мой живот уже прилип к спине. На улице мы отыскали киоск, в котором продавались сосиски. Табличка гласила: 1 сосиска — 2 цента, 3 сосиски — 5 центов. За прилавком стояли двое — мужчина и его жена, мы немного поболтали с обоими и выпросили четыре сосиски за шесть центов.

— Антон! — заспорила женщина. — Ты хочешь нас разорить?

Муж молча ей улыбнулся, вынул из кармана фартука четыре белые перчатки и протянул нам:

— Наденьте, а то обожжётесь.

Он приподнял крышку, откуда вырвалось облако пара, и достал из ящика здоровенную горячую сосиску.

— Но помните, что перчатки нужно вернуть! — добавила женщина.

Мы взяли четыре перчатки и четыре сосиски, заплатили шесть центов и отошли в тень, чтобы спокойно поесть. Никогда в жизни я не ел ничего вкуснее. Настроение у меня сразу улучшилось. После обеда мы заметно повеселели и продолжили путь. Дойдя до конца улицы, мы услышали, как женщина закричала:

— Они не вернули перчатки! Видишь, Антон? И так всегда, мы тратим на перчатки больше, чем зарабатываем на сосисках. Нам скоро придётся закрыть киоск.

— Знаешь что… — ответил Антон. — С завтрашнего дня мы будем подавать сосиски в хлебе. Тогда они станут ещё вкуснее.

Хлеб и горячая сосиска, подумал я, шагая вперёд. Может, с каплей горчицы. По-моему, эта идея имела все шансы на успех.

Вокзал Сент-Луиса был действительно огромным («САМЫЙ БОЛЬШОЙ ВОКЗАЛ В МИРЕ» — гласила надпись у входа). Здание напоминало замок или одну из европейских церквей из книг моего отца. Слева, прямо как у церкви, возвышалась колокольня, а фасад был выложен серым камнем и украшен по периметру арками и башенками.

Воздух дрожал от грохота проезжающих поездов. Внутреннюю площадь заполняли люди, лошади, кареты и автомобили.

— Мамочки, — прошептал я, — и что же нам теперь делать?

Те Труа посмотрел на меня, улыбаясь от уха до уха.

— Что за вопрос! Пойдём смотреть вокзал, конечно!

Нам понадобилось какое-то время, чтобы добраться до входа. Мы вошли в зал с высоким потолком. Люди были повсюду. Со всех сторон нас окружали разноцветные вывески: КАССА, ТУАЛЕТ, НОСИЛЬЩИКИ, ПЛАТФОРМЫ. Мальчик-разносчик махал газетой и кричал: «Последние новости!» Мимо нас прошёл высоченный негр. Справа под мышкой он держал козочку, а слева — маленького ребёнка. За ним шёл усатый бизнесмен в котелке. Вокзал наполняли торговцы, синьоры, крестьяне, дети, учителя.

Те Труа заметил женщину, которая продавала ириски, и, прежде чем я успел его остановить, купил большой кулёк и протянул нам, с удовольствием причмокивая. Потом мы присели на скамейку и стали думать, что делать дальше. Судя по нашей карте, до Чикаго оставалось триста миль, и на этот раз на пути не было рек, которые могли бы с комфортом доставить нас до места. Мне казалось, я путешествую уже целую вечность. Я чувствовал себя гораздо старше, чем неделю назад, дома, с мамой и папой.

— Какие у нас варианты? — спросил Те Труа.

И снова Эдварду-проводнику предстояло найти решение.

— Не так уж много, — ответил я. — Надо пересечь часть штата Миссури и весь Иллинойс. В дилижансе на это уйдёт целая вечность, к тому же у нас не хватит денег. Остаётся поезд.

— Вот-вот! — воскликнул Те Труа. — Как там говорил Берри? Не обязательно покупать билет…

— Он имел в виду, что можно путешествовать нелегально, — объяснил я. — Как Чит.

Имя Чита заставило нас на секунду замолчать, и мы беспокойно переглянулись. Только Тит, сидя в сторонке, спокойно играл с часами. Я не представлял, как мы заберём у него это сокровище, когда доберёмся до Чикаго.

— Послушайте, — сказала Жюли, — если мы хотим тайком сесть на поезд, то надо попробовать, так ведь? Поищем ближайший поезд в Чикаго и проберёмся в вагон. Потом можем запереться в туалете, тогда контролёр подумает, что пассажиру стало плохо, и не будет требовать билет.

Это был хороший план. Мы выяснили, что первый подходящий нам поезд отъезжает в восемь вечера. Мы перекусили, Жюли надолго заперлась в вокзальном туалете вместе с Титом, а когда вышла, снова пахла, как девочка, а не как сардины в рассоле.

В районе семи навесы на платформах окрасились в яркий оранжевый цвет расплавленного металла. И именно тогда наш поезд, фыркая и дымя, подошёл к платформе. Мы взяли чемодан, встали между других пассажиров и напустили на себя равнодушный вид. Когда двери поезда открылись, мы приготовились войти.

— Стойте! — скомандовал я.

Те Труа, который уже собирался ступить на подножку вагона, замер.

— В чём дело? — спросил он.

Жюли сразу всё поняла:

— Тут не пройти. Контролёр.

Высокий человек в берете и форме стоял у входа в вагон и, пока пассажиры заходили в поезд, проверял у них билеты.

— И что теперь делать? — спросил Те Труа.

— Попробуем другой вагон, — предложил я.

Мы пробежали весь поезд от начала до конца, всё больше и больше отчаиваясь, потому что у каждой двери стояли контролёры. Они вежливо указывали пассажирам на их места. Для нас контролёры были непреодолимой преградой. Вскоре двери поезда закрылись, и, фыркая, он уехал в Чикаго без нас.

— И что теперь? — Я устал и чувствовал едкую горечь поражения.

— Сюда, — сказал Те Труа. — У меня идея.

Мой друг побежал по крытой платформе, но в противоположном от вокзала направлении. Он спрыгнул с насыпи, выбежал из-под козырька платформы и понёсся по щебёнке между рельсами. Немного помедлив, мы нырнули за ним в лабиринт из камней, стальных конструкций и движущихся поездов.

С начала нашего приключения я только и делал, что бегал. По крайней мере, мне так казалось. Мы стояли на широком пересадочном узле. Здесь железнодорожные пути переплетались, как нити в клубке, а потом по отдельности устремлялись за горизонт. Слева возвышались большие склады и специальное оборудование для погрузки угля и разных товаров.

— Что скажете? — с гордостью воскликнул Те Труа. — Это идеальное место, чтобы незаметно запрыгнуть в поезд.

— Да, точно, отличная идея! — одобрила Жюли.

— Тут сотни путей, и поезда могут ехать в разные стороны. Мы можем запросто уехать на запад или в Нью-Йорк!

Стало темнеть, поезда и склады на глазах превращались в мрачные пятна на фоне чернеющего неба. Мы дошли до одного склада и обошли его. Не знаю, что именно мы хотели обнаружить. Вдруг прямо перед нами в облаке дыма остановился небольшой поезд: всего пять вагонов, локомотив и маленькая тележка с углём. По бокам паровоза шёл замысловатый медный парапет, который закручивался, как усы, а вагоны украшала элегантная позолоченная надпись. Может, это было название поезда, но в темноте я не мог его прочитать.