Онлайн книга «Костер в ночи. Мой брат Майкл. Башня из слоновой кости»
Даниэль засмеялась: — Может, я не доверяю тебе, Ангелос. А вдруг бы ты меня не позвал? Он хмыкнул: — Очень может быть. — Потом, мне так хотелось увидеть это, — сказала она почти по-детски, — да и что болтаться без толку целый день. Этот проклятый джип хуже динамита. — Почему? В нем же ничего нет. — Да, но… — Ты его оставила там, где я велел? — Разумеется. Ангелос, а почему нужно заниматься этим именно днем? Ты просто спятил. — Я знаю, что делаю. Ночи сейчас стоят почти безлунные, а таскаться по этим дорогам во тьме да еще на муле — так и убиться можно, а я не хочу освещать все вокруг. А там, где я все складываю, никого не бывает, и в сумерках мы за пару часов дотащим большую часть до джипа. — И добавил с какой-то тяжеловесной иронией: — При условии, конечно, что ты все сделала правильно и мой разумный братец появится вовремя, чтобы мне помочь! Она снова рассмеялась. Дышала она уже ровно и с присущей ей особенной очаровательной хрипотцой. Выпрямившись, Даниэль бросила на него сверкающий взгляд: — Может, я заменю его тебе? Ты ведь не прогонишь меня? Ангелос, ты мог бы хоть притвориться, что рад меня видеть. И она подошла к нему. Он притянул ее к себе и стал целовать как-то небрежно, но при этом похотливо. Ее тонкое тело прижалось к нему, а руки начали гладить его тугие кудри. Тут же закрыв глаза, я отпрянула глубже в щель. Ее любовник — Ангелос. Ангелос. От страха и смятения у меня кружилась голова. Значит, все не так, как мы думали. Ангелос, а не Димитриос завязал в Итее знакомство с Даниэль, причем не для того, чтобы просто позабавиться, а потому, что у нее был джип, ведь покупка или наем другой машины привели бы к разговорам и сплетням. И Ангелос, а не Димитриос вломился вчера ночью в студию. Теперь я отчетливо вспомнила, что на руке, потянувшейся за фонариком, пальцы были целые и невредимые. Еще я вспомнила усмешку Даниэль, когда я так поспешно объявила, что ее любовник — Димитриос… Ангелос оттолкнул от себя девушку отнюдь не ласково. — Ты прекрасно помнишь, что я запретил приходить сюда. Эти игры не для нервных детишек. Закурив, она ответила почти грубо: — Нервы тут ни при чем, просто мне любопытно, и я имею право знать, что тут творится. «Нервные детишки» — вот уж действительно, и это после всего, что я для тебя сделала. Да если бы не я, у тебя и джипа бы не было, и мула с инструментами я в понедельник добыла, и за англичанином с его жалкой девицей, которую он взял на буксир, я следила… а ты явился только вчера, словно гром среди ясного неба, побыл со мной всего полчаса да заявил, что к черту все, и главное лишь одно — сегодняшний день, и я должна доставить джип в карьер. Неужели ты считаешь, что этого достаточно? Ты ведь чуть не подставил меня вчера и хоть бы слово сказал! — О чем это ты? Ангелос снова принялся за работу — сдвигал ломом огромный камень, придавивший несколько ящиков. Грязь и камешки с шорохом сыпались на землю. Он едва слушал девушку. Она резко ответила: — Сам знаешь! Ты же мне вчера сказал, что не видел Найджела, и… — Найджела? — Ну, этого английского художника, о котором я тебе сказала. Он вечером в понедельник все намекал, что разбогатеет и станет знаменитым, и напился до чертиков. Когда остальные ушли, я его еще подпоила и повела гулять. Рассказывала я тебе об этом? — спросила она вызывающим тоном, глядя на мужчину сквозь сигаретный дым. Он не обращал на нее ни малейшего внимания, даже головы ни разу не поднял. Даниэль стряхнула пепел слегка обиженным жестом. — Так вот. Я сразу поняла, что он что-то нашел в горах. Вчера ты говорил, что подкараулишь его и выяснишь, что он нашел и где… — Ну и что? Ведь нам это было уже не нужно. Твои английские дружки показали нам путь. — И вход в пещеру? Он хмыкнул: — Нет. Если бы они нашли пещеру вчера, мы бы сюда и не подступились, так как вход был бы окружен тремя рядами солдат. Даниэль нетерпеливо шевельнулась. — Я не об этом. Разумеется, они не нашли ее, иначе бы не потащились сегодня в Ливадию. Но ты как-то быстро все нашел. Димитриос на Сияющих говорил, что ты нашел место и будешь здесь все расчищать до его прихода. Отложив лом в сторону, Ангелос работал лопатой. Ее стук отзывался глухим эхом. Не глядя на девушку, он объяснил: — Когда Стефанос показал им место, где я свернул Майклу шею, я сам сообразил, где пещера. Все изменилось вокруг, но я знал, что в пещеру ведет трещина. Пролезть туда, как раньше, было невозможно, но, отослав Димитриоса, я сразу взялся за работу и расширил вход. — Да знаю. Ты мне еще вчера говорил. — Сигарета больше не висела у нее на губе. Даниэль курила, резко двигая рукой с сигаретой, что говорило о том, как сильно она нервничает. Почти обвиняюще она произнесла: — Но про Найджела ты ничего не сказал! Ангелос выпрямился и, наклонив голову, как бык, уставился на нее — взгляд его стал страшным и настороженным. Застывшая улыбка-полумесяц на полных губах выглядела ужасающе. Ответил он грубо: — Продолжай. К чему все это? Какого черта я стал бы говорить о Найджеле? Выпустив длинную струю дыма, Даниэль решительно сказала: — Вчера, уйдя от меня, ты пошел в его комнату. Зачем? — Разве не ясно? Ты же сама мне сказала, что он нарисовал мой портрет — совсем как фотография. Я хотел его уничтожить. — Он ушел и все забрал с собой. Ты это знал. Я тебе говорила. Я сама пыталась найти портрет, но его вещей не было. Он взял его с собой. — Нет, — проговорил Ангелос, — не взял. — Что ты хочешь сказать? Ты ведь его не видел. Так откуда ты знаешь, что он не взял? И замолчала. Глаза ее, встретившись с его взглядом, расширились. Губы разжались, сигарета выпала и осталась дымиться на земле. Даниэль не обращала на нее внимания, лишь пристально смотрела на Ангелоса. Он же стоял, спокойно опершись на лопату, и глядел на нее. На его тяжелом лице и волосатых руках блестел пот. Потом он мягко произнес: — Ну? Ее голос прозвучал звонко и тоненько, как у маленькой девочки: — Так ты его видел? Вчера? И он рассказал, где пещера? — Да, мы его видели. Но он ничего не рассказал. Я сказал тебе правду. — Тогда… тогда… почему ты солгал, что не видел его? Улыбка расширилась, полные губы раздвинулись. — Ты знаешь почему. Ведь так? Быстро, как у ящерицы, высунулся розовый язык и облизал накрашенные губы. |