Книга Отец Рождество и Я, страница 39 – Мэтт Хейг

– Да, но не он это начал. Когда-то, до войны с эльфами, кролики были добрыми и мирными.

– Вот! – воодушевился Отец Водоль. – Только вслушайтесь в эту дикую антиэльфийскую пропаганду. Она вас ненавидит!

– Это не так. Просто я не боюсь правды.

Внезапно к сцене подошёл самый старый эльф в ратуше, эльф с длинными седыми усами.

– Амелия, – обратился ко мне Отец Топо, и никто не решился его прервать. – Наверное, я единственный, кто помнит последнюю битву с кроликами, которая случилась сотни лет назад. Мне тогда было шесть, но я до сих пор стыжусь того, что видел. Мне стыдно за жестокость, проявленную эльфами. Никогда больше я не наблюдал ничего подобного. Вот почему я всегда старался стать другим. Приветствовал чужаков. Вот почему однажды я забрался на гору с внучкой и наложил чудовство на умирающего мальчика, пришедшего из мира людей. Мальчика по имени Николас. Этот мальчик стоит сейчас перед тобой. – Он кивнул на Отца Рождество. Тот улыбнулся и украдкой вытер слёзы.

– Я не хотел бояться чужаков. Но Отец Водоль не помнит былых войн. Может, если бы он видел то, что видел я, он бы иначе к этому относился. Но вот что я скажу тебе, Пасхальный кролик…

– Что? – встрепенулся тот. Он снова сжимал в лапе драгоценную подвеску, а болтающееся левое ухо вытянулось в струнку.

– Во-первых, – сказал Отец Топо, – советую тебе не доверять Отцу Водолю. Он печётся только о своих интересах. Остальные, будь то эльфы или кролики, его мало волнуют. А во-вторых, я глубоко сожалею о том, что случилось с кроликами. Мы не должны были прогонять вас с родных земель. Это было неправильно. И если бы собравшиеся здесь эльфы знали, как всё произошло на самом деле, они бы со мной согласились.

Извинений Пасхальный кролик явно не ожидал и теперь не знал, что сказать. Он открыл рот, но не издал ни звука.

– Почему вы медлите? – разъярился Отец Водоль и затопал ногами на кроликов. – Хватайте людей! Чего вы ждёте?

– Меня, – ответил Пасхальный кролик. – Они ждут меня. Приказы эльфов для них – пустой звук.

Кустистые брови Отца Водоля поползли вверх, а потом резко опустились вниз, словно крылья умирающей птицы.

– Ну так прикажи им!

– Я тоже не подчиняюсь приказам эльфов, если уж на то пошло, – осадил его Пасхальный кролик. Отец Водоль наконец замолчал.

Отец Рождество поднялся на сцену.

– Вражда между эльфами и кроликами должна остаться в прошлом. Мне жаль, что вас выгнали из Эльфхельма. Как глава Совета эльфов я объявляю, что отныне Эльфхельм открыт для кроликов. Что нужно сделать, чтобы мы жили в мире?

Эльфы, люди, пикси и кролики притихли в ожидании ответа. Пасхальный кролик посмотрел на свою подвеску.

А я вспомнила, что там, под слоем хрусталя, хранится крохотное шоколадное яйцо – последний подарок его матери. И меня осенило.

– Вам больше не придётся прятаться, – сказала я. – Пусть весь мир узнает о кроликах из Страны нор и холмов, как узнал об Отце Рождество. Нужно открыть людям смысл, который твоя мама вложила в своё последнее творение. Напомнить, что жизнь хрупка, но полна радости. Передать послание, скрытое в шоколадном яйце.

Пасхальный кролик вопросительно посмотрел на меня. Когда он не пытался никого убить, морда его становилась удивительно доброй.

– Я ничего не понял, – признался он.

– И не ты один, – сказала Мэри.

– Вы будете раздавать шоколадные яйца, как Отец Рождество раздаёт подарки, – терпеливо объяснила я. – И тогда чужаки больше не будут представлять угрозы для тебя и других кроликов. Все увидят, какие вы добрые. Думаю, Отец Рождество с радостью одолжит тебе сани и оленей на первое время… Ты сможешь работать вместе с ним на Рождество. Дети проснутся утром и найдут подарки в чулке, а шоколадные яйца – там, где ты их спрячешь.

– А это обязательно? – спросил Отец Рождество. Он выглядел чуть раздосадованным. Но потом опомнился и сказал: – Хотя о чём это я? Конечно, разумеется, мы сможем работать вместе! Никаких проблем.

Пасхальный кролик тоже наконец понял мою мысль.

– Послание, скрытое в шоколадном яйце, – медленно повторил он и сверкнул глазами.

– Не слушай их! – закричал Отец Водоль, охваченный страхом и яростью. – Они морочат тебе голову!

– Нет, они совершенно искренне, – сказала Пикси Правды.

Но Пасхальный кролик уже замотал головой.

– Нет, – решительно сказал он.

Сердце у меня упало.

Кролики приготовились к атаке. 382 поудобнее перехватила верный сачок.

– Так не пойдёт, – продолжил Пасхальный кролик. – Рождество уже завтра. Я не успею подготовиться! Шоколадным яйцам нужен собственный праздник.

Все осторожно выдохнули. А я озвучила идею, которая витала в воздухе.

– Может, тогда Пасха? День, когда кролики выходят из нор на поверхность. Тебя ведь потому и называют Пасхальным кроликом.

– Да, так и есть. – Пасхальный кролик улыбнулся впервые с момента нашего знакомства. – Пасха! Великолепно.

Я улыбнулась в ответ, а вслед за мной улыбнулись Отец Рождество, Мэри, Отец Топо, Пикси Правды, Нуш, Малыш Мим, Занудник, Пиппин, Матушка Миро, Фунтик, Лакричка, Матушка Брир и Матушка Бубенец. Вскоре улыбались уже все эльфы в зале, даже Колумбус (хотя его улыбка вышла слегка озадаченной – он думал о том, сколько книг по истории придётся теперь исправлять). Кролики тоже заулыбались. 382 убрала сачок.

Не улыбался только Отец Водоль.

А потом Отец Рождество вдруг нахмурился и посмотрел на часы. Стрелка стремительно подбиралась ко Времени, когда все ложатся спать.

– Так, эльфы, бегом в Мастерскую! Нам ещё нужно сложить игрушки в бездонный мешок! – поторопил он своих работников и устремился к двери, чтобы не опоздать на Рождество. Вслед за ним побежали все эльфы и даже кролики.

Очень скоро Отец Водоль остался в ратуше совсем один – и лицо его было краснее, чем солнце, клонящееся к закату.

Час спустя Отец Рождество стоял посреди Мастерской, раскрыв бездонный мешок. Очередь из эльфов и кроликов тянулась до самого Оленьего луга. Когда крольчиха 382 положила в мешок целую гору игрушек, Отец Рождество попросил меня проверить сани, которые уже ждали перед его домом, и подготовить оленей к полёту. Я подошла к делу со всей ответственностью. Олени охотно мне помогали – даже Комета, которая не очень-то любила упряжь и порой могла взбрыкнуть.

Я посмотрела на Блитцена.

– Что бы сегодня ни случилось, пожалуйста, давай обойдёмся без ныряния. Договорились? – попросила я.